[nick]Cassandra Cain[/nick][status]BONE COLLECTOR[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0018/a8/49/27724.jpg[/icon][fandom]dc comics[/fandom][char]КАССАНДРА КЕЙН, 33[/char][lz]It was not well to drive men into final corners; at those moments they could all develop teeth and claws.[/lz]THERE WAS ONE WHO SOUGHT A NEW ROAD.
HE WENT INTO DIREFUL THICKETS
Отравленный Тим, бесцветный, как глубоководная рыба, тогда впервые кладёт смерть в свой карман — она сидит там, затаившись, он живёт, затаившись, все пригибают головы, втягивают шеи в плечи, движения нерешительные, как у начинающих танцоров на первом выступлении; Кассандре было стыдно, Джейсону забавно (ему всегда весело и никогда не хорошо). Кассандре тогда показалось, что произошло что-то значительное, как детская травма, о которой никто по-настоящему не забывает, и она виновата, конечно, и Тим это отрицает быстрее, чем она подбирает слова. Снова всё быстрее неё — во всём, что не касается смерти.
Остались вещи понятные и простые, как утренний обугленный тост, который жуёшь без удовольствия, зато с пониманием. Кассандра научилась говорить: несколько слов лендлорду раз в полгода, смоллток с курьером, в магазине в соседнем доме открывать рот вообще не нужно — прикладываешь телефон и готово; этажом ниже живёт молодая мама, и Кассандра не помнит, как она на это подписалась, но несколько раз в месяц она сидит с её ребёнком (об этом можно снять какой-нибудь ситком из разряда тех, что они с Тимом смотрели лет пятнадцать назад). Умная проницательная девочка — Кассандра думает о ней, когда ночами собирается в очередной патруль.
Слухи про Крейна расползались по городу, как встревоженные муравьи, и никто ничего не видел, конечно, но Кассандра видела Тима тогда, лет десять назад, и после — ночами, вскользь, хотелось задержаться, чтобы рассмотреть получше, запомнить больше, но лучше не рисковать. Иногда она думает о том, как часто он её видел — может, не видел вообще, и связь получится односторонней, надуманной: так готэмские преступники помельче выбирают себе любимых народных героев и докучают им с удвоенной силой. Остальные цеплялись за Бэтмена, но теперь за ним тянется совсем другой след, так что поклонников стало меньше. Джейсон сказал как-то, что Джокера придумал Брюс, и Брюс же наделил его силой. Если бы он показал Готэму, что Джокер может умереть, всё бы закончилось намного быстрее. Тогда Кассандра не согласилась.
Сейчас Кассандра думает, что Готэм просто-напросто охуел.
AND ULTIMATELY HE DIED THUS, ALONE;
BUT THEY SAID HE HAD COURAGE.
Ни тюрьма, ни суд, ни Аркхэм очевидно не работают. Об этом она тоже думает, после смерти Тодда — особенно. Стоило сразу с ним согласиться. У любого человека, попадающего в эту ловушку, рано или поздно опускаются руки; у Брюса не опустились, но к чему это привело? Ни к чему.
Тим говорил раньше — много и часто словами, которые Кассандра поняла сильно позже — про пенитенциарную систему, про коррупцию, про Аркхэм, помогающий разве что наладить связи с остальными преступниками; насилие порождает насилие, мы должны найти другие способы, мы должны реформировать систему — все эти простые, очевидные, не работающие в Готэме вещи. Кассандре не стыдно за убийства — с этим покончено; стыдно Кассандре за то, что она верит в смерть, а в людей не очень. Перепридумал Тим только образ Бэтмена, и от этого ей становится легче — Тим умнее, если он не придумал ничего другого, значит, они всё делают правильно. Может, и говорят наконец-то на одном языке.
Она не злорадствует — этот язык принадлежит тем, кто больше не может с собой справиться. Способ опустить руки, оставаясь полезным. Кассандра думала, что Тим всех спасёт.
Двигается он теперь тоже по-другому — Кассандра расслабляется (пиздёж), одно лишнее движение, подозрительный взгляд, и Тим, может быть, выстрелит, чтобы наконец-то освободиться. Она часто представляла, как будет выглядеть их встреча, и её смерть, даже если важности у Кассандры уже не осталось, может сделать Тима увереннее. Каждое убийство даёт ему всё больше прав, потому что ошибаться, когда на твоих руках кровь одного человека — логично; спустя десять смертей сомневаться намного тяжелее, иначе зачем это всё.
Что-то в его хватке её радует. Лишь бы это не оказалось злорадством.
— Помогаю тебе, — снять маску или не снять. — Помогала тебе.
Лучше бы он остался Красным Робином. Или придумал любую новую роль. Или не нашёл Брюса вообще. Раньше в новостях Кассандру звали Сиротой, и это самый убогий псевдоним из всех возможных. Сейчас никак не называют — она сама уже давно не отделяет образ от настоящего имени, и настоящей жизнью не живёт. Маска — так, атрибут; её видят те, кому придётся умереть. Кассандра снимает её и не чувствует никакой разницы. В двадцать лет такая ошибка могла стать фатальной.
Видеть Бэтмена — Тима, Брюса, милосердного, ожесточённого, любого — странно. Она тоже хотела этот костюм, но наследие оказалось слишком серьёзным, так что получилось стать Сиротой, а потом лишиться имени. Так проще, страшнее — заголовкам ни к чему знать, кто убивает преступников, преступникам ни к чему знать, кого бояться. Пусть боятся всех.
— И буду помогать, — улыбнуться или перебор. — Мы не нарушаем правила, Тим.
Ты придумал новые.
Каждый раз, когда она проигрывала в голове эту сцену, заканчивалось всё ничем, потому что Кассандра не знает, как себя повести. На реакции Тима, которого она знает, рассчитывать так же глупо, как и думать, что она его знала. За это — за то, что придумала его, поверила в образ и сама от него отказалась — она в каком-то из снов просила прощения. Сейчас под ногами асфальт — настоящий — и труп — ещё тёплый — и для признаний, конечно, не те условия. У Тима дрожат руки — это хороший знак?
— Брюс ошибался, ты же сам это понял. А я поняла быстрее тебя, — Кассандра хочет подойти ближе, как будто дистанция из неуверенной превратится в доверительную, блять. — Почему не позволить мне тебе помогать?