POP IT DON'T DROP IT [grossover] |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » POP IT DON'T DROP IT [grossover] » альтернативное » on the road
джек керуак полз, iah x seth, on the road in the middle of nowhere |
[nick]Seth[/nick][status]суета-маета[/status][icon]https://funkyimg.com/i/34Ue2.png[/icon][fandom]egyptian mythology[/fandom][char]сет[/char][lz]что делать, если ты тризна, карающий божий бич, и гнев, отнимающий жизни, и яростный черный клич?[/lz]
( 1 minute ago ) iah said : |
в какой момент ях стал больше британцем, чем египтянином, он точно не знает - когда на языке смешался акцент древнего мира вместе с лондонским произношением ; когда девочка с размазанной по лицу помадой передавала ему цыганочкой дым от косяка ; когда автомат с холодной газировкой отказывался выдавать сдачу ; когда просматривая на сайтах по поиску дешёвых авиабилетов он упрямо игнорировал каир.
как настоящий британец он не любит америку.
не разъебавшуюся по дороге машину, нет, это всё мелочи. не любит за мерцающие в ночи фуры, проезжающие по трассе с гудением скарабеев, за лживую пустыню, которая простирается за границами ровного асфальта, за людей, что смотрят на него с тревогой, когда он открывает дверь в убогий и похожий на вырезку из сериала ресторанчик у дороги - рядом заправка, рядом мотель ; пейзажная, блять, картина - бери и фильм снимай, наполняй клише и закидывай в умы тех, кто здесь никогда не был и никогда не побывает.
ях всё же не любит америку, как самый простой человек.
потеряй свою божественность по пути к своей чёртовой семье - исида не удосуживается даже позвонить, скидывает email общей рассылкой. ях грубо смеётся, называет её дурой, но всё равно едет. сегодня она застряла в нью-йорке в каком-нибудь манхетонском пентхаусе - гордая и одинокая, потому что осирис опять развлекается с величием древнего египта - так отчаянно хочет его вернуть, что сходит с ума. ях не хочет ехать, но даже его это всё пугает - нужно увидеть своими глазами и решить в какой стране прятаться теперь будет безопаснее, лишь бы не стать разменной монетой в очередной семейной войне.
войной попахивает - так же пахнет в грязных заправочных туалетах, куда ях заходит отлить, пока заправляет тачку и скупает ящик энергетиков. хочется поскорее закончить своё дело и съебать.
ях уже заранее знает, что исида попросит его остаться и зайти в её комнату, проведёт ладонями по его груди и попросит не дать ей быть одинокой. исида оставляет приятный вкус на губах, но стоит яху выйти из её комнат, как хочется сблевать - закат красив и всегда будет красивым, на него всегда будет хотеться смотреть, но закату будет всё равно, если однажды не окажется никого, кто поднял бы взгляд к небесам, он всё равно будет продолжать быть красивым ; исида не принадлежит яху, ях не принадлежит исиде. от суррогатности их ночей хочется затравить себя таблетками.
и он всё равно едет - всё равно арендует машину, всё равно вытаскивает британскую кредитную карту, когда расплачивается за бензин и ставит в древний радиоприёмник телефон через кабель usb, чтобы включить абсолютно фальшивый и слишком радостный road trip playlist. старый механический форд мустанг ворчит, ях ворчит в ответ. ему на сотни километров только с машиной и разговаривать.
ях зайдёт в хол отеля, где исида уже всё подготовила к семейному ужину - сняла каждому номер, арендовала зал, заполнила мини бары любимой выпивкой, - ях напряжённо расчешет шею до красных следов от ногтей.
'почему ты опоздал?' - спросит богиня ( у неё от богини осталось лишь слово - исида выглядит усталой, кажется осирис опять её ударил ).
'в следующий раз напомни мне не летать в америку через техас' - она поцелует его в щёку и не заметит, как шея начала кровоточить.
ях глубоко вздохнёт и задохнётся ; дышать заново научится, когда всё закончится.
тысячи лет проходят - они всё такие же. кривые и кровожадные7 упаковали себя в обложку цивилизованности и кое-где нацепили этикетки 'осторожно, близко не подходит'. ях каждый день доказывает самому себе, что smoking не kills, а семейные ценности очень легко становятся верёвками, сдавливающими твою трахею и лёгкие.
ях проглотил время, не заметил, как прошла ещё одна сотня лет ; время застревает у него не в том горле. давится. и всё равно, блять, живёт.
он курит прямо за рулём, не утруждаясь открыть окно, ляпает на хлопковую белую рубашку кофе и не стремится её переодеть, отказывается от мотелей и спит прямо в машине, под утро ощущая, как ноги затекают. когда плейлист предлагает ему песни со строчками 'im coming home' ях раздражённо переключает, отвлекаясь от дороги.
сейчас бы, блять, домой ехать - по кривым бессмысленным и слишком широким шоссе в каире, ехать в сторону разрушенных фив, где когда-то стоял храм луне. теперь там полно туристов и воняет мусором, который нынешние египтяне не очень стремятся выбрасывать.
о да, домой, конечно. только туда ещё не хватало.
если ях однажды захочет сломаться, обязательно приедет в египет.
мустанг ломается раньше, чем он - хорошо, плохо, хуй знает.
- oh fuck the fucking hell, - коробка передач жалобно ворчит в последний раз и начинает скрежетать так сильно, что в пору отпустить руль и зажать уши. ях резко сворачивает на песчаную обочину. утыкается лбом в руль. пейзаж прозаичный - сломанная тачка, пустыня, мудак, который вроде бы рад, что застрял, а вроде бы нет.
первым делом он выходит из машины, скручивает себе косяк и опирается задницей о капот. поебать. вот просто нахуй поебать на всё. исида может идти целовать кого-нибудь другого вместе со своим постоянным нытьём на мужа, семья может идти сосать один большой общий египетский член - поебать. ях застревает в техаской пустыне, а вокруг видит лишь египетские мотивы, которые глупый осирис так отчаянно хочет возродить.
ебаные идиоты.
ях шлифует косяк бутылкой виски, которую спрятал в бардачке вместе с пистолетом - на всякий случай.
ях разлёживается ( и разлагается ) на жарком от солнца капоте. это то ли полнолуние не скоро, то ли уже даже фазы луны держать себя в состоянии не помогают. лекарства, прописанные психотерапевтом валяются где-то на дне сумки с вещами. тянуться до них дальше, чем до мобильного телефона :
- сет, сука, забери меня, я застрял.
ях корёжится, ощущает как всё тело вздрагивает без его ведома. хорошая идея - застрять в пустыне и набрать на мобильный пустынной буре, уничтожающей всех и вся ( и луну тоже ) на своём пути. хорошая идея, ях. придурок.[icon]https://funkyimg.com/i/34Uee.png[/icon]
жизнь покидает ее медленно, будто с неохотой. конечно, она ведь была такой активной при жизни. много смеялась. и еще очень сильно жестикулировала - это ему никогда не нравилось. убил он ее, конечно, совсем не поэтому. правда, почему он ее убил, сразу вспомнить не получилось. он слишком отвлекался - покидающая ее тело искра жизни забрала все его внимание. было в этом исходе нечто завораживающее.
в ванной комнате сумрачно, горит только маловольтная лампочка под самым потолком. по стенам пляшут тени. не разобрать, кто их отбрасывает, полотенца или нечто бóльшее, чем они, нечто более темное.
он склоняется к ней ближе и ближе, пока почти не задевает кончик ее носа своим. от нее еще пахнет розовым маслом - это он умащивал ее волосы. его ладони тоже пахнут розовым маслом. к теплому и сладкому запаху ее кожи примешиваются другие. солоноватый - крови. сладковато-терпкий - мочи. значит, она уже мертва. (почти?) кажется, в глазах вспыхивает последнее осознание, последняя секунда, где она еще балансирует между жизнью и смертью.
он жадно глотает. не моргает. вбирает в себя все без остатка. (мог бы, еще бы и языком по стенкам собрал-слизал). но как только ее глаза стелкенеют, наваждение отпускает его.
все неожиданно кажется слишком обшарпанным, слишком грязным. он отходит от нее, теряя всякий интерес.
мотель дешевый. девица на ресепшене не удостоила их даже внимательного взгляда. кажется, в соседнем номере трахаются подростки, а через один - закидываются наркотиками.если хорошенько принюхаться, можно различить запахи, если как следует прислушаться, можно различить, какие непристойности шепчет пьяный мальчишка полубессознательной девчонке. он закатывает глаза - c'mon shitheads, you can do better.
тогда он начинает убираться.
первым делом на пол летит его одежда. он стаскивает с себя бесформенные джинсы, футболку, толстовку, нижнее белье, стаскивает с себя имя, шапочку beanie и личность, носки и прошлое, которое сам себе придумал.
когда он яростно намыливает голову, пена забрызгивает ей лицо и истерзанную шею - она так и лежит в ванне, больше похожая теперь на бракованную восковую куклу. теперь она не вызывает в нем никаких чувств. кроме, может быть, легкого разочарования. он знает, все это осточертеет ему слишком скоро. поэтому когда он медленно расчесывает влажные волосы гребнем, он кладет под язык таблетку оксиконтина. так у него будет немного больше времени, чтобы надеть новую одежду и нового себя.
но потом звонит телефон, и оказывается, что надевать придется старого себя.
девица с ресепшена обнаружит мертвую женщину спустя двое суток. к тому моменту ее мертвое и холодное тело уже напитается водой, как губка, разбухнет. обшарпанную ванну заполнит смрад. поэтому она не сразу разберет, почему в ванной так темно: все стены оказываются вымазаны в крови. полиция долго будет пытаться разобрать странные символы, беспорядочно начертанные на зеркале и на отдельных плитках. позже шериф беспомощно разведет руками и скажет: там был хаос. | там был хаос - сложно вспомнить, все будто сон. все каждый раз становится сном или еще одной идеей, планом, ложным вспоминанием. двадцать пятый кадр несуществующей рекламы. он, дрожащими от наслаждения пальцами прикасается к изодранному горлу женщины. на мгновение ему показалось, что стены слишком белые, и в экстатическом порыве вымазал ладони в ее горячей еще крови. вскоре стены были красны. (он улыбался - красиво. ему понравилось) |
ночь он провел за рулем. может, прошло больше одной ночи - казалось, солнце поднималось из-за горизонта, проходила дугу по небу и опускалось за кривоватой линией горизонта не меньше восьми раз. пустыня темнела и снова озарялась светом, а автомобиль, казалось, так и продолжал катиться по бесконечной асфальтной ленте шоссе. справа и слева от дороги раскинулась пустыня.
(как будто это можно назвать пустыней)
сет еще мог вспомнить жар настоящей пустыни, обжигающие прикосновения песка. он пробовал песок здесь - это не пустыня. это песочница, в которой дети пытаются играть в богов. вся америка, в конечном счете, большая детская площадка. сету это нравилось. сету нравилось лениво прогуливаться по этой игровой площадке и пинать ногой то песчаный замок, то наступать на куличики, то отбирать у детей мяч.
он снова вспомнил, как она лежала в ванной, медленно пропитываясь водой, и скривился. теперь, когда былой экстаз прошел, все казалось мелким, и он был почти разочарован.
на дороге было пусто.
редкие машины обгоняли его, редкие он обгонял сам. пару раз он останавливался на заправках. а затем возвращался в машину и продолжал ехать. один за одним пустынные километры бесконечной дороги. казалось, если ехать достаточно долго, можно объехать земной шар вокруг и вернуться в ту же точку, откуда начал - и везде будет эта дорога.
он зевнул. навигатор вел его, подсказывая нужные съезды.
когда-то давно сет поставил яху на телефон следилку, чтобы отслеживать его перемещения. поначалу просто было забавно смотреть, как тот мечется и места себе не находит. теперь вот пригодилось
- эй, сири, - с зевком сказал сет. - кто такой ях? - телефон издал характерный звук и сири синтетическим голосом объявила сету, что ях это древнеегипетский бог луны и ее обозначение. сет вздохнул и сказал, - а вот и нет. ях знатный засранец. надо бы вписать это в вашу википедию. там не хватает слишком многих деталей.
потом снова была дорога- ну привет, - сказал сет, придирчиво оглядывая яха, раненым зверем развалившегося на заднем сиденье. для удобства сет даже присел на корточки. ях сказал, что застрял: он и правда кажется застрявшим. где-то меду старым собой и тем собой, которым он так и не стал. в измятой одежде, и сам весь тоже измятый; с рубашкой, заляпанной пятнами, и сам будто тоже заляпанный такими неподходящими ему чувствами. усталостью, разочарованием, раздражением. они залегают синяками под глазами, складываются в морщину между бровей и забиваются между зубами. - выглядишь паршиво, - признался он. а затем добавил с (призрачной) нежностью в голосе, - рад тебя видеть.
он поднимается с корточек одним легким движением и смахивает с брюк несуществующие пылинки, распахивает полы замшевой куртки и упирается кулаками в бока. он осматривает картину последних часов (дней? он так и не помнит толком) жизни яха и приходит к неутешительным выводам. вздыхает тяжело, мотает головой.
- ну и куда ты хотел доехать на этой колымаге?
потом они уже сидят в его взятым напрокат шевроле сильверадо. он - на водительском сидении, ях рядом на пассажирском, и молчат. сет предлагает яху чистую одежду. воды. спрашивает, куда ехать.
а потом снова была дорога, и они, и дорога[nick]Seth[/nick][status]суета-маета[/status][icon]https://funkyimg.com/i/34Ue2.png[/icon][fandom]egyptian mythology[/fandom][char]сет[/char][lz]что делать, если ты тризна, карающий божий бич, и гнев, отнимающий жизни, и яростный черный клич?[/lz]
Отредактировано Robb Stark (2020-05-15 23:45:25)
ях красуется в берлине, качается под бит кинковских заведений и раз в неделю посещает исторический музей, чтобы полюбоваться на расхищенные сокровища древнего египта. дважды пытался умыкнуть что-то ему понравившееся, дважды останавливался на пол пути.
от египта остался песок, забившийся в лёгкие, и глаза, что нервно вздрагивают, стоит ему посмотреть на солнце - ях живёт в ночном берлине, слушает байки про стену и курит их дерьмовые самокрутки, которые они преподносят под знаком немецкого качества.
клубный бит заставляет сердце биться в такт - заставляет сердце биться. точка.
ях не вынимает наушники, купленные по скидке у яблока и скачивает себе как можно больше песен с агрессивным битом. wild youngster - and i couldn't save myself. i couldn't save myself, oh me, was choosin' me.
[indent] i wanna make you feel what they did to you and what you did to me.
ножи в руках сета всегда казались данностью, необходимостью, его лишней парой рук или когтей, даже когда он облачается в цивилизованную версию самого себя - раньше с оружием стоило ходить, чтобы тебя уважали и не пытались заковаться в цепи ; сейчас ях прячет свои поверхностные знания о войне в выпивке, косяках и попытки жить, как законопослушный гражданин.
у сета в руках нет ни ноже, ни мечей, ни пистолетов ; яху всё равно пронзает сердце его взгляд. оно тоскливо отрывается ото всех сосудов и падает вниз, куда-то на свернувшийся желудок.
он сдерживает тошноту.
ях хочет провести по задней стороне шеи сета ладонью.
французская интеллигенция, которая приучила его к поэзии и портвейну, любила называть оргазм 'little death'. ях уже последние несколько столетий ищет даже не маленькую, а просто 'death'. той ночью с сетом ему показалось, что он к ней приблизилось - падать туда насовсем расхотелось.
глаза сета сверкали красной луной - плохой знак. ях - обратная сторона ра ; солнце плохих знаков боится, луна - нет.
[indent] tracing the curve of your neck with my hand ; darling, let's die a little bit tonight.
где-то в другой параллели - словно в противоположной полосе шоссе, по которому они едут, - ях куда разумнее этой своей версии - почти что брат ра, почти что его вторая половина, почти что его обратное лицо ; темнее и тоскливее ; умнее, сильнее - яху неоднократно говорят, что он мог бы творить великие дела. осирис звонит, отчаявшись достучаться до отца, просит его поддержать. ях знает как плачет его жена, когда её бьют, а она плачет ему в плечо, а потом его же целует.
и возвращается на утро к своему мужу.
ях отказывает. на этой стороне шоссе ях усталый лунный бог, который задолбался курировать лунные календари и стабильно постить в инстаграм зодиакальные и фальшивые записи о чужом будущем.
французские куртизанки носят на лицах маски животных, одна дурочка переодевается в клеопатру, оголяет грудь и вешает на голую шею все свои драгоценности. ях выбирает девушку, что прячет ото всех свой вгляд за маской отвратительной и уродской летучей мыши. спрашивает, чего она желает и даёт ей всё возможное - срывает с мёртвого тела лже-клеопатры золото, наматывает сначала себе на кулак, добивает красивое лицо куртизанки, превращая его в мессиво, а потом обвешивает шею летучей мышки кровавыми украшениями.
в парижском кафе ра всегда выбирает самый приторный кофе и просит его разбавить большим количеством молока. потом качает головой, потому что видит у яха за ухом капли крови, которые он забыл отмыть. на этой стороне шоссе ях никак не похож на своё солнечное отражение.
и никогда не будет.
ях окунает голову во тьму, скрывает ото всех, что был дружен с апопом и порой даже латал его раны.
ях находит у себя в голове череду седых одиноких волос, психотерапевт всё объясняет стрессом - 'для вашего молодого возраста седые волосы появляются не из-за пигмента меланина'.
ях забыл на их первом сеансе признаться, что молодости в нём уже не осталось - лишь тысячи лет, которые хочется смять глупой бумажкой и выбросить в мусор ( ях так и не научился за свою жизнь в берлине его сортировать ).
- включил бы хотя бы какую-нибудь музыку, - ях опрокидывает голову на подголовник сиденья, ноги кладёт на лицевую панель, вытаясь вытянуться и почувствовать всё своё тело. алкоголь всё ещё бьёт в крови, смешиваясь вместе с травкой, но притворяться перед другим богом, будто он пьян - глупо ; боги не пьянеют, как люди, сколько бы им не хотелось. - я думал доехать из сан антонио до нью-йорка. исида позвала нас всех на очередную семейную встречу.
ях так сильно хочет научиться ей отказывать, но ях испытывает к правнукам ра невероятную привязанность, словно именно этого ему когда-то не хватило, чтобы стать похожим на солнце - каждый раз ях надеется, что семья станет причиной жить. ошибается, и всё равно продолжает хрустеть сухожилиями и ломаться.
- твоя сестра удивительно настойчива, когда хочет меня видеть, - ях лопает воздух, застрявший в хрящах и врёт. исида настойчива только, когда её брак в очередной раз лопается по швам. в остальные дни она делает вид, словно яха не замечает, кроме как в списке e-mail рассылки для приглашений на семейный ужин. ях притворяется, словно она просто не может сказать себе правду.
ях поворачивает голову в сторону сета, руку к его шее подносит. прикасается. массирует, сжимает кожу под своими пальцами. она холодная, как у рептилий.
- побудешь там рядом со мной ?
[indent] i keep holding you down, even though you're not around.
[icon]https://funkyimg.com/i/34Uee.png[/icon]
ПОЧЕМ ТВОЕЙ ЗВЕЗДЕ СИЯТЬ
себя сжигая в небе ясном, сегодня смейся, завтра плачь
ПОЧЕМ ТВОЕЙ ЗВЕЗДЕ ПОГАСНУТЬ
звезды смотрят на него с небосклона каждую ночь. они тревожат его своим холодным сиянием драгоценных камней, какую бы жизнь он не проживал.
он-стивен-брайден, СЕО в небольшой консалтинговой компании в лондоне глотает горстку седативных и задергивает шторы поплотнее, чтобы не видеть, как на гранях играет свет.
они пылятся на черном песке неба, забытые и запыленные. от одного взгляда на них внутри у него-стивена-брайдена поднимается странная волна тревоги. на зубах будто бы скрипит пыль, и он-стивен-брайден цепляет на шторы прищепки, чтобы ни один луч света не проник в комнату.
так проходят десятки и сотни дней и ночей, пока сет не устает притворяться.
когда он устает притворяться, он встает, собирает сумку, и выходит из квартиры, из личности, из жизни. и отправляется искать что-то новое.
потом новый-он тоже с тревогой смотрит в небо и ждет, пока на нем не вспыхнет кровавая луна. (пока в нем самом не вспыхнет кровавая луна).
почему-то в каждом новом находится место для яха.
его, мрачного, усталого, осыпающегося-и-рассыпающегося, хочется иногда встряхнуть за плечи, насильно раскрыть ему его полуприкрытые глаза, закричать-зарычать в его оглохшие уши. чтобы он наконец оживился, перестал искать самый тихий угол.
иногда у сета это получается. чтобы не забывать, он делает маленькие зарубки, по одной на каждый раз, когда сету удается из яха что-то достать. он лезет глубоко, каждый раз все глубже, и когда отнимает руки, все ждет увидеть на них кровь - потому что так привычно. он щелкает зубами перед самым носом у жертвы, примеривается, а потом клацает вновь. и тогда уже на руках кровь. но с яхом получается почему-то по-другому, с ним любая встреча все еще игра на самой грани возможного и дозволенного.
сет делает зарубки.
сет считает.
СЧИТАЙ ДО СТА И ПАДАЙ В ВОДУ
И ПУСТЬ ТЕБЯ К ЧЕРТЯМ НЕСЕТ
сет падает.
он успевает схватить за руку яха и сдернуть его вниз вместе с собой.
они обрушиваются на твердую землю, и вокруг столбом вздымается песок. сет хватает яха за волосы и окунает лицом в песок.
давай же, вспоминай. вспоминай, кто ты на самом деле такой. вспоминай, какой ты бываешь рядом с другим, подобным тебе. с другим, настолько на тебя непохожим.
сет смотрит на яха и чувствует, как на небе разгорается красная луна будто бы специально для него.
непонятно, его больше умиляет или раздражает то, как себя ведет ях в его машине, но лучше уж так, чем очередное пусто ничто и поиск нового себя. в этот раз можно просто поддаться яху и быть собой-настоящим, иногда и такое полезно - особенно после долгих игр в притворство.
электронная музыка, несущаяся из динамиков в унисон с проносящимися за окном оранжевыми придорожными фонарями на постоянном синтетическом лупе повторяет, что он losing touch, но пальцы яха скользят по его шее, и он находит нужный touch.
- хочешь, чтобы я поехал с тобой. к моей сестре. я правильно услышал?
скалится, чувствует, как гладкая и мерзотненькая ухмылка прорезает его лицо. заявляться к исиде кажется чертовски восхитительной идеей - худшей из всех, что могли прийти в голову даже такого сумасшедшего, как сет.
- и что мы все такого в тебе находим?
музыка сбивается на рекламу, и сет раздраженно отдергивается, улыбка опадает с его лица, как последний лист с дерева поздней осенью. реклама предлагает покупать билеты на музыкальный фестиваль и насладиться шоу, но сету сейчас совсем неинтересны никакие фестивали, каким бы феерическим ни было шоу. лучшее зрелище сейчас сидит рядом с ним на пассажирском сидении его пикапа.
- нам нужно будет переночевать, я устал, а ты пьян, - какое-то время он молчит, думая о ценах на билеты, о ценах услуг и о том, в какую копейку ему может вылиться невинный семейный прием. - я поеду с тобой к исиде, если ты посмотришь со мной сегодня на звезды.
почему-то сету кажется, что сегодня звезды не будут тревожить его, как обычно, если он будет лежать на покрывале в кузове пикапа, прижимаясь плечом к плечу яха. он думает, подмигнет ли ему сегодня с неба красная луна.[nick]Seth[/nick][status]суета-маета[/status][icon]https://funkyimg.com/i/34Ue2.png[/icon][fandom]egyptian mythology[/fandom][char]сет[/char][lz]что делать, если ты тризна, карающий божий бич, и гнев, отнимающий жизни, и яростный черный клич?[/lz]
Отредактировано Robb Stark (2020-05-24 03:11:26)
сет всегда целится, куда следует - всегда. попадает ровно с сердце, оставляет за собой пустую дыру - насквозь. из яха вылезает не кровь, а грязь, от которой он только рад избавиться. в какой-то момент самому хочется встать к стене на расстрел. покорный, живой, слабый. когда сет стреляет, яху становится легче - из раны выходит вся гадость, вся та тяжёлая бессмысленная ноша, которую ях создал самому себе - тревога, беспокойство, постоянная спешка, бессонные ночи, страх. всё выплёвывается, как слюна изо рта уличного гопника.
а потом накапливается вновь. ях разводит руки, чтобы пуле было легче до него добраться.
стреляй меня не думай о причастье |
ях назло самому себе не умирает - разгрызает вены, надевает военную форму белых во время русской гражданской войны, отказывается от пищи, взбирается на электрический стул. ях ковыряет коросту, нарощенную за тысячи лет, чтобы найти в нём не существующее - смерть. хаос рождает их всех прекрасными, совершенными - ра вскидывает голову, всматривается внимательно в пустой шумный мир, пытается разбудить яха. пока ра создаёт мир, ях молчаливо обнимает звёзды и очень надеется, что солнце не совершит ошибок. оказалось, ошибками являются они сами. | молись |
ра дарит людям возможность умереть, убежать к осирису под руку с анубисом - сколько ях не просился в подземное царство, двери для него всегда закрыты.
человеческие похороны вскоре становятся насмешкой, старость - плохой шуткой, брошенной ему под ноги. ничего не остаётся, кроме как топтать.
кто-то своей вечностью наслаждается, выжимает из неё последние капли, а потом пустоту принимает за благо. ях устал слушать рассказы тота о прошлом и мечты бастет о будущем. ях просто, наверное, очень сильно устал за эти тысячи лет.
сет стреляет - целится так легко и точно ; ях смотрит. у него в руках нет даже пистолета, чтобы попасть в цель. сет стреляет без пуль, но до жгучей боли. сет стреляет, ях не падает.
ях упадёт только с ним вместе.
с удовольствием.
- правильно.
всё это правильно - ехать с ним в одной машине, высчитывать волос за волоском на его голове, прятать глаза в песке и позволять душе кривляться то ли в такт музыке, то ли в такт настроению ( от поганого оно растёт к приемлемому ). и всё это неправильно - ехать к исиде на 'званный' и 'семейный' ужин, во время которого они опять будут смотреть на друг друга и пытаться узнать хоть что-то похожее, хоть что-то старое - с каждым разом ях всё меньше видит богов, которых он когда-то знал.
это ничуть не страшно, это нормально - сливаться с миром, меняться, падать или вставать ( в любой последовательности ), но всё равно неправильно.
ях задумывается в чём причина вынужденной их игры в семью, приходит к раздражающим выводам - ни у кого не получилось слиться достаточно ; никому не удалость стать кем-то лучшим - сильным, свободным, далёким от громкого прошлого.
боги так плохо умеют уступать дорогу будущему. гордые и бессмысленные.
ях смотрит на сета. у него, наверное, это получилось лучше всех - сет всегда умел меняться, приспосабливаться, жить ; даже во время бесконечных битв с апопом - сет жил, дышал войной и кровью ( ях наблюдал, пока его старший брат-солнце спал, отдавая своего правнука на растерзание монстру ) ; даже когда от него отказалась семья, признала предателем и чужим богом, сет научился, сет изменился, сет стал сильнее.
ях ластится к нему, мечтая быть таким же.
- мне говорили, что это лишь потому что я иногда бываю похож на солнце, - ях мечтательно закидывает голову. - вы все в своё время испытывали отчаянную тягу приблизиться к ра и получить его благосклонность. а в итоге решили взять луну - бракованное солнце.
самое обидное, что на их месте ях бы поступил точно так же. он тоже хочет к солнцу, он тоже хочет получить благосклонность, он тоже хочет получить тепло и счастье - это всё простое и нужное. но если они находят себе замену, то у него не получается.
себе замену не найти.
иначе всё было бы уже слишком просто.
- хорошо, - ях вглядывается в дорогу. - через десять минут будет мотель с заправкой. - ях едет здесь впервые. ях покровитель звёзд и путешественников. ях знает все дороги. - и я могу сам за себя заплатить, если что.
он выпрыгивает из машины первым, ногами жёсткую почву ищет.
стоило, наверное, сказать сету, что на ужине будет осирис.
но ях не сказал.
американские грузовики противно светятся в сумерках трассы.
сет не светится, как и положено - ях к этой темноте тянется. рукой его за плечи приобнимает и на ухо шёпотом:
- я попрошу эриданские звёзды сиять сегодня ярче только ради тебя.
улыбается. сет уже сегодня выстрелил, а из яха уже всё отвратительное вытекло.
пуля - его приезд, его отклик, - разорвала яха, решившего, что он никому не нужен, на части. яху нравится. он готов сета этими своими частями кормить, сколько бы тот не пожелал.
врождённое солнце руками шарит |
[icon]https://funkyimg.com/i/34Uee.png[/icon]
Отредактировано Iah (2020-06-08 23:50:01)
солнце слепит и обжигает, в отличие от луны. луной можно любоваться всю ночь, и не лишиться зрения. луну можно любить, и это не будет мукой.
сет не умеет делить любимые вещи с другими, поэтому он крадет яха у этого мира для себя одного, срывает его светлый лик с небосклона и прячет себе за пазуху – так, чтобы никому не досталось, так, чтобы это было только его.
ему не нравится думать, что его драгоценная сестра тянет к яху свои руки. раздевая потом его, сет жадно проверяет каждый сантиметр его тела, не оставила ли она на нем следов? нет ли на нем отпечатков его пальцев? сет ревнует, злится, и сетует, что не додумался первым делом сунуть в гроб ее отправиться в плавание по нилу.
но каждый раз ях смотрит своими бездонными глазами на сета, и ярость уходит, безумие успокаивается, и хаос, бьющийся под кожей, позволяет себя приручить. египтяне поклонялись солнцу, любили его, и никогда на него не смотрели. сет выбрал себе луну - чтобы любоваться ей, пока из глаз не потекут (совсем уж по-человечески) слезы.
[indent] YOU’LL BE THE ONE WHO CANNOT TALK
сет не улыбается, не отвечает, он разрешает яху думать, что вздумается. отчасти сет ревнует яха и к нему самому. порой его куда больше занимают его душевные терзания, его одержимость идеей найти способ умереть. они об этом не говорят, но сет видит это по отсутствующему порой взгляду яху, по растерянности его движений, по совершенному безрассудству: reckless, reckless, reckless. сет злится на всех, кто может желать отобрать у него яха - и на самого яха тоже.
прекрасная, золотая эпоха древнего египта прошла, распались в песок и пепел их культы, не за что больше сражаться, не за что ненавидеть друг друга и бросаться друг другу глотки грызть - нет царства, во главе которого можно было бы встать. но сет в любые времена находит то, чем хочет обладать, в этот раз - да и во все, казалось бы, времена - он выбирает яха.
[indent] ALL YOUR INSIDES FALL TO PIECES
такой лазури, что прячется у яха на самом дне радужек глаз, не бывает в природе. за десятилетия, века и тысячи лет, что сет бродил по земле, он видел, как смертные тщетно пытались воплотить эту синеву. ее называли прусской, парижской, берлинской, гамбургской - но ни в одном краю германии, польши или франции им не удалось воссоздать синеву, в которую окунается теперь сет.
- я ждал, что ты заплатишь и за меня тоже? - полувопросительно фыркает сет. - напомни-ка, это кто за кем тащился через три штата?
(он ждет и дает смеху раствориться в темноте)
он видит, как ях подкрадывается к нему - но так забавно и приятно притвориться, будто бы на самом деле не видел, не заметил. сет этому научился давным давно - прикрыть глаза, открыть их совсем другим человеком.
сет тасует карты в рукаве, ну-ка, кем быть сегодня? под ноги сыпятся тузы. вальты, и короли. он выбирает джокера - ехидная улыбочка, и хер разберешь, кто он такое. пасьянсы раскладываются один поверх другого, джокер бьет все карты, и сет рвет - рвет ее, рвет себя, швыряет ошметки поверх, и раскладывает еще один -
раскладывает яха поверх всего.
[indent] YOU JUST SIT THERE WISHING
он поддается легко, и сет мог бы пожалеть - но не жалеет. ему не нравится играть с яхом - он не его жертва, он просто его.
с яхом не нравится играть в догонялки, с ним нравится, когда ях путается пальцами в его волосах не хуже. чем сам сет путается в переплетении трасс и дорог.
пока он едет, подчиняясь наставлениями навигатора, он загадывает на номерах машин, на пролетающих мимо птицах, на количестве огромных траков, которые он не может обогнать - заслуживает ли ях смачного хука с правой. (хоть удастся похвастаться, чему научился у того, последнего.
им сету быть особенно понравилось - каждую субботу он посещал подпольные бойцовские клубы, и хоть они и попахивали вторичностью, сет напоминал себе, что все уже было изобретено прежде - и им же самим частично изобретено. напоминал и ухал в самозабвенную драку. на теле не осталось синяков и ссадин, но сет помнит, где они были, он их все покажет, все заставит потрогать.
сет торговался с собой, стоит ли дать яху в зубы при первой встрече?
в темноте - привычной, знакомой, тесно и мало место, не разойтись. ях льнет, шепчет, и сет шумно тянет носом воздух. ему некуда деваться, куда не подайся, везде обнаруживается он.
сет считает про себя - сколько ему требуется времени, чтобы сойти с ума?
(ах, он забыл, что он полнейший безумец с черт-знает-сколько-тысяч-лет до начала этой эры, которые смертные называют своей)
сет считает, и забывает, на каком срывается в пропасть, в яха.
на его губах будто тлеет жар всех пустынь, и сет наконец-то греется. припадает к этому теплу с жадностью, с тоской по чему-то давно утраченному. он ловит с губ яха каждый вздох, и каждый возвращает обратно, сделав его своим. он жмет его в нагретый солнцем бок автомобиля, и каждый вздох, малейшее движение навстречу, принимает как оглушительный удар - с жадностью, с благодарностью, прося еще.
отрывается, только чтобы посмотреть на то, как сияет его луна.
смотреть на звезды он совсем забывает.
[indent] YOU COULD MAKE LOVE[icon]https://funkyimg.com/i/34Ue2.png[/icon]
[indent] день расколот
[indent] [indent] на части острее стекла
ра всегда был слишком светлым.
слишком хорошим.
ях должен был стать противоположностью - если не тьмой, то серостью, холодом, почти что смертью. выпить нил, заморозить землю, разрушить пирамиды, убить фараонов.
но ях не стал. по своей воле или по чьей-то чужой - думать страшно.
для бога страшнее всего в какой-то момент осознать, что не ты себя определяешь, а кто-то иной. сильнее. могущественнее.
они с братом родились из хаоса.
ра подарил людям жизнь, тепло, солнце. ях научил их читать звёзды и не бояться темноты.
он не стал противоположностью, не сумел бы, духу не хватило. он стал тишиной, вместо великолепных фанфар, тёмной одеждой бедняков, вместо роскошных одеяний. серебром, а не золотом.
ра всегда был слишком светлым.
ях смотрел на него и жмурился. не мог поверить, что такой свет существует - ях знал этот мир до, знал как бывает темно и какие острые у апопа зубы. знал как страшно бывает не знать, что будет дальше, даже когда ты бог. даже когда тебе кажется, что ты всемогущ.
ра возвёл могущество в другую параллель - в которую яху никогда не добраться. и ему не хочется.
гордыня в нём не ярче лунного света.
- я мог бы позвонить кому-нибудь другому, - ях говорит это в сторону. не в сета, хотя целится чётко в него. но с меткостью у него проблемы. - ра, например.
ра безумно светлый. однажды он выжег яху глаза и потом долго пытался их излечить, извиняясь. ях лежал на горячем песке и смеялся, потому что плакать уже не мог.
все боги тянутся к ра. все боги хотят быть рядом с ним, любить его, а главное быть любимы ими. но ра слишком светлый для этого - вместо нежности идёт лишь ожог. ях знает, ях чувствовал.
и как бы сильно ях его не любил, порой он его безумно боялся.
как луна боится, что однажды солнце станет слишком могущественным и займёт собой весь небосвод. как человек боится, что его посевы сгорят при жарком свете и больше уже никогда не взойдут.
иногда яху не верится, что из такого безумно светлого ра мог появиться он - сет.
все они знают, что он сделал - предал семью, убил родного брата, забрал его трон - и это лишь основная история. яха не было рядом, чтобы знать всю правду, но ему всегда кажется - стоит кому-то заговорить об этом прошлом, как в воздухе начинает пахнуть кровью.
он никогда не посмеет спросить у сета - а как ? а почему ? а зачем ?
у них у всех есть свои причины - одни сидят в них тысячелетиями, другие рвутся наружу первобытными инстинктами. иногда они между собой путаются - те, что всегда хотелось прятать, вылезают наружу, грызутся друг с другом и сжирают на своём пути всех подряд.
яху достаточно видеть сета здесь и сейчас, чтобы не задумываться о давно минувшем. давно переставшим его касаться - кажется, итак никогда не казалось.
это они - куски гелиополя, не он.
это они встречаются в истории, а он - остался маленькими редкими фигурками в музеях, без почестей, без памяти.
[indent] молча мы ждем грозового дождя
- но он бы не пришёл, - может и пришёл бы, ях точно не знает. и если когда-то приходил, ях уже не помнит. - ему до нас нет дела.
[indent] что бы нам воспевать – литосфера в огне?
сет тёмный, это чувствует на ощупь. у него бледная кожа и вечные глаза - в таких сразу узнаешь бога, у людей таких не бывает. они тяжёлые, можно даже вырвать и взвесить. ях как-то пытался, за что сет сожрал пару его звёзд. ях не жаловался - заслужил.
сет заставляет ветер заснуть в камышах подле нила, а сам окрашивает луну в красный.
они никогда не говорят об этом ( потому что страшно ), но ях первый узнаёт, когда сет пачкает свои руки слишком большим количеством крови.
луна становится красной.
смертные зовут это знаком войны и хаоса, знаком сета.
ях улыбается. красный им обоим к лицу.
сет тёмный, сражается по ночам с апопом, и ях мог бы ему в этом помогать - но ях уходит в чужие земли, рыщет новые пути и к рассвету приходит к тоту, чтобы вместе с ним рисовать карты под звуки стонов и битвы, которую сет ведёт по наказу ра.
иногда ях понимает, почему он оставил войну и захотел править, как его брат.
иногда от этого понимания яху становится страшно.
у него тоже есть правящий брат. у него тоже есть своя война - в ней мало крови, в ней больше его самого - от этого она бесконечная.
сет тёмный, его оставляют, изгоняют, а потом постоянно зовут обратно. потом задаёшься вопросом - кто кого предал ? кто кого оставил ?
смертные называют его чужим богом, бояться хеттов и решают, что теперь он покровительствует им.
ях аккуратно подбрасывает сету новые карты, что они сделали с тотом, чтобы бог песчаных бурь всегда мог вернуться домой. не обязательно к своим братьям и сёстрам. хотя бы к луне.
наконец-то суметь его позвать, а не оставлять размытые подсказки, просьбы и намёки - большое достижение.
яху хочется его отпраздновать ещё одной бутылкой чего-нибудь крепкого.
поэтому он просто прикладывается губами к шее сета, пробует его кожу на вкус.
- хорошо-хорошо, я за тебя заплачу. но тогда в нью-йорке, после этого сраного семейного ужина, мы с тобой пойдём в макдональдс на таймс-сквер, - он смеётся, чувствует, как звёзды сияют в такт его голосовым связкам.
здесь их хотя бы видно.
в нью-йорке их уже не будет.
[indent] [indent] ступни погружались в песок
[indent] ты был муравьем увязшим в меду[icon]https://funkyimg.com/i/34Uee.png[/icon]
Отредактировано Iah (2020-06-12 02:29:53)
Вы здесь » POP IT DON'T DROP IT [grossover] » альтернативное » on the road
