[nick]Jude Duarte[/nick][fandom]the folk of the air[/fandom][icon]http://forumuploads.ru/uploads/0019/e7/78/277/173778.jpg[/icon][status](un)known soldier[/status][sign] [/sign][char]джуд дуарте[/char][lz]Better not to invent her in her absence. Better to wait until she's actually here. Then <a href="http://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1556">he</a> can make her up as she goes along.[/lz]Она хочет спросить: думаешь, мне это нравится? Не спрашивает, потому что он ответит: думаю, да. Джуд напоминает себе, что Кардан внимательнее, чем кажется, намного внимательнее, видеть в нём капризного ребёнка приятно, но ошибочно, все они споткнулись об это и все смотрят на это, как на разбитую коленку. Недооценивая.
Хорошо, что Джуд знает, чего стоят детские ушибы и ссадины. Мадок знает. Кардан знает. Валериан, Локк, Тарин. От присутствия Тарин в этом списке её немного мутит.
Иногда Кардан говорит во сне — она мгновенно просыпается, конечно — на странной, почти лакричной смеси из знакомого языка и языка, слова которого она никогда не слышала, но почему-то узнаёт, они густые как простые метафоры; по утрам кажется, будто ей это приснилось, да и какая разница, если с закрытыми глазами ты видишь то же, что и с открытыми.
(скорее бы найти предателя, скорее бы убить его своими же руками, скорее бы провести ночь в своих покоях, скорее бы не оглядываться на присутствие чужих глаз, скорее бы не делить свои привычки с его распорядком дня)
— Если объявишь меня предательницей короны, — взгляд задумчиво бродит по потолку, чтобы не зацепиться за лицо Кардана, — прикажу оставшиеся девять месяцев общаться только собачьим лаем, питаться червями и жениться на Никасии.
Он этого не сделает. Джуд пытается протащить в свою мысль вопросительную интонацию, но откуда-то знает.
Ты наслаждаешься этим не меньше, чем я раздражаюсь.
— Ну или провести со мной месяц в башне забвения. Сам выбирай.
Может быть, к тому моменту от страны останутся одни горбатые стебли и мёртвая рыба. Джуд нравится власть (и не только власть над Карданом), нравятся ниточки, за которые можно дёргать, за которые нужно дёргать, чтобы не вздёрнули тебя, и что? Она готова заниматься этим ещё десять лет, думает, что готова — ради Оука или ради себя, какая разница.
Но если ты думаешь, что я не вижу, в какую муку всё превратилось — брось. Глаза у тебя чёрные, непроницаемые, а внутри — рыхлые.
Это не должно её трогать, как и украденная, подсмотренная исподтишка сцена, как и шрамы на его спине — размякла, отупела, забыла, о том, как они здорово проводили время на занятиях? — Джуд не может отпустить мысль о том, что она сейчас повторяет заученные уроки жестокости, одни принёс Мадок, другие Кардан, третьи принадлежали тем, у кого больше нет лиц. Кардан принёс всё из своего дома, из своей семьи, и так ненависть гуляет из одной комнаты в другую, прорастает беззаботным сорняком, неприхотливым и плодоносным. На любой почве. Да хоть на бетоне. Может, стоит поспать.
Джуд не бетон, к сожалению.
— Не превращай это в ещё большую пытку, Верховный Коро—
Ей кажется, что она слышит шаги, или шорох, или очередную сонную рябь — нет разницы, открыты глаза или закрыты, уши у Джуд неправильной формы, но работают получше фэйрийских — не от стражи и не из коридора за дверью. Кто бы это ни был, ходить бесшумно он не умеет. Или отвлекает внимание.
— Кардан, слезай с кровати, — с мечом в руке она, кажется, и видит лучше. — Сейчас же.