руки брана — ледяные, как притихший в ночи коридор больницы. теон узнаёт их сразу, как только заходит в дом: мерцающие лампы перекрикивают чужие сны, в глазах врача плывут аквариумные рыбки — он устал. этот свет любые тени превращает в кровоподтёки да синяки: теон различает один на сгибе локтя, под катетером, другой — внутри своей головы. препараты проще различить по тому, как разбухают в голове комья серой шерсти. иногда в них попадаются чужие ногти или опилки, иногда — сморщенное гнилое яблоко. иногда — боль в затылке, как от удара об лёд. иногда — ничего: сны под ними почти неразличимы — теон, конечно, любит их больше других. просыпаешь, и мысли о рамси приходят как будто не сразу — ждут у двери. удаётся отсчитать пару минут, неловкие шаги на пути в туалет, скрип тащащейся за ним капельницы.
— мне нужно к хозяину, — голос бесцветный, лекарства заставляют забыть, что когда-то в этих словах был смысл. — он будет сердиться.
тени снова превращаются в синяки. дотянуться до руки брана у теона так и не получилось, будто он изуродует её одним лишь касанием.
[indent]Wind. Inside of that house is a box. Inside the box is the head of a goat.

взгляд брана делал пространство небезопасным. обычно теону требовались всего доли секунды, чтобы найти, где спрятаться — занять место вблизи от выхода, но быть невидимым для входящих, чтобы они его не нашли. когда рамси уходил, правила немного менялись: теон забирался под стол или шкаф — в место тесное, маленькое, пахнущее лисьей норой. у него были свои укромные уголки: он держал там необычные камушки, разноцветные мелки, жука-носорога в обувной коробке — собственные сокровища, делающие его счастливым. под кровать — теон хорошо это знал — ему нельзя было забираться: мыши могли украсть его у хозяина, сделать невестой своего короля. как они поймут, что ты мужчина, если у тебя даже члена нет? — рамси трепал его по голове и смеялся, теону это тоже казалось смешным. бран, наверное, смог бы найти его даже там: что-то в его взгляде заставляло воздух дрожать паутинкой. теон выдавал себя неосторожным дыханием — бран не искал его, но всегда мог найти, страх прятался между лопатками. его взгляд будто не находил детали, а избавлялся от лишних — фамилии, имени, одежды. кожи. права не прятать взгляд. бран — будто рамси — точно знал, что теон из себя представляет: укус клопа, перхоть и чувство вины. кем стал бран, теон мог только догадываться.   
[indent]Inside the goat: a knife’s quiet song. The blade of desire is the silver in my teeth.

робб верит, что они справятся — только поэтому теон не скулит у двери, умоляя забрать его. после больницы они всего несколько раз выходили за пределы квартиры: в зале суда теона вывернуло наизнанку (пахло стухшим овощным бульоном, крысиными хвостами и страхом), в супермаркете он заблудился между полок со сладостями (робб нашёл его плачущим у разбитой банки с мятными леденцами). мало что помогало успокоиться, как помогало раньше: теон помнит, что с членом рамси во рту переставал плакать — можно было отвлечься от шума вокруг, сосредоточиться на простых действиях. друзья рамси смеялись и бросались в теона огрызками яблок, но его это не отвлекало — хватало сил только на движения рта. рамси не бил его в такие моменты — теон знал, что может чувствовать себя в безопасности, а сейчас этого знания нет. робб верит, что они справятся (не забудь накормить его, потому что сам он поесть забывает). ему тоже нужна чья-то помощь, — в улыбке робба было что-то, не позволяющее мысленно закончить: не будь эгоистом, пожалуйста. теон не мог отказаться.
[indent]My mouth has a certain ring to it.

было всего несколько правил, но теон чувствовал, как минута за минутой они вываливаются из памяти одно за другим. когда-то можно было обернуться, пройти по следу, что оставил белыми камушками, найти зарубки на древесной коре, но теперь камни превратились в кусочки хлебного мякиша, птицы склевали их, лес не выдавал тропинки к деревне. можно сделать силки, отловить птиц, выпотрошить им животы, сделать дырочки в голове, чтобы услышать направление ветра, но у теона слишком плаксивые руки, не хватает силы, хлеб под ножом сминается.
— извини.
плечи растут из спины уродливыми корнями. теон не оглядывается на брана: нужна минута на осознание, что его не ударят. что разбитая тарелка — это не страшно; не страшно? — руки начинают трястись.
— у меня... не получается, — нож падает из обрубков пальцев. теон смотрит на банку с шоколадной пастой, зло кусая губу. кажется, это впервые, что он сказал брану за несколько часов, которые они провели рядом.
— я всё уберу.
кое-что беспокоило теона, кое-что, кроме страха: змеиный хвост, который щекотал голову изнутри, при взгляде на его ноги. будто было что-то важное, о чём теон не мог вспомнить. чувство вины пахло по-другому, так пахло только от настоящей вины — теон забыл, что случилось с браном, и это было хуже всего.  [icon]https://i.imgur.com/JFw2h4q.png[/icon][lz]What are you staring at the sun for? Some of its darkness it gets from us[/lz]