Жара заползала в горло, как живое существо.

Тонкс нравилось думать так; представлять, как они ложатся вместе в кровать, заставляя друг друга покрываться пятнами румянца, мелкой моросью пота. Просыпаться было немного стыдно — хотелось опустить ноги в траву, но травы давно не было: были руки, трогающие её между ног, неловкие встречи в Ордене, дрожащие губы, складывающиеся от удивления идеально круглой «о». Это всё жаркое, жаркое лето; из-за жары у неё сегодня между лопатками — угасающий звон.

Волосы удивлённо меняют цвет с розового на голубой — это Римус о чём-то спрашивает её.  В конце концов, Тонкс не выдерживает:

— Дождёмся Эммелину и пойдём есть мороженое.

Иногда казалось, что Римус гораздо старше её отца, но сегодня — сегодня — жара слизала с него лишние шрамы, залила золотом седину волос. Оставила только те морщины, что остаются после улыбок — их у Римуса не так много для его возраста, Тонкс хочет спросить, почему, но не спрашивает — спотыкается по дороге: о подставку для зонтиков, о ступеньку, о собственный стул. Римус улыбается, и морщин становится больше — от этого почему-то становится радостнее.

Легче ложиться в постель вместе с жарой.

— У меня есть немного маггловских денег. Должно хватить. Мне папа часто покупал... тебе понравиться. Хотя это место выглядит так, как будто здесь не то что морожено — любое веселье запрещено.

Тонкс надеется, что Римус улыбается, но она не может разглядеть из-за маскировки. Её впервые отправили на такое задание, а приходилось прятаться рядом с мусорками — Гарри даже нельзя было даже окликнуть, потрогать, пихнуть в плечо. Римус рассказывал о нём с такой нежностью, что Тонкс непременно хотелось с ним познакомиться.

— Знаешь, я, может, и не спросила бы, но раз теперь на тебе мантия-невидимка, и я не смогу увидеть твоё лицо...

Тонкс мнётся, прежде чем продолжить. От некоторых слухов становилось тошно — не из-за того, о чём они говорили, скорее из-за выражения лиц. Липкий шёпот, который потом с рук смывается только горячей модой — приходилось тереть руки щёткой, чтобы ничего не осталось.

Хотелось, чтобы Римус не увидел на ней ни следа подобного.

— В Ордене говорят... а я не люблю сплетни. Мне кажется, мы... подружились? В последнее время. И лучше узнать от тебя.

Глубокий вздох — румянец можно списать на жар. Жар уходит, оставляя вечер растекаться под ногами мороженым.

— Это правда? Что ты оборотень?

Тонкс ищет его взглядом, и неловко улыбается: ты можешь мне доверять.

Отредактировано Nymphadora Tonks (2021-11-13 23:57:54)