BITCHFIELD [grossover] |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Альтернативное » graveyard whistling
THIS HERE IS NOT MAKE UP, IT'S A PORCELAIN TOMB |
[nick]Hange Zoё[/nick][icon]https://i.imgur.com/wlbHFs4.png[/icon][status]a slow flapping of wings[/status][fandom]shingeki no kyojin[/fandom][char]Ханджи Зоэ[/char][lz]the waves of our bodies and the smell of our follies rips into the bark of my bones[/lz]
Отредактировано Ygritte (2021-03-31 14:39:21)
[nick]Levi Ackerman[/nick][icon]https://images2.imgbox.com/61/dd/6ec2pNmN_o.png[/icon][fandom]shingeki no kyojin[/fandom][char]леви аккерман[/char][lz]on the first I won’t forget
the way you said he took his life
and left the line dead[/lz]Стрелка висящих над обеденным столом настенных часов тикает слишком громко — это Леви заметил еще несколько дней назад, когда, не зная чем себя занять, в очередной раз решил надраить полы. В последнее время слишком уж часто обращает внимание на вещи, о которых до недавних пор даже и не думал; острее реагирует в ситуациях, в которых раньше демонстрировал максимальную снисходительность; молчит о том, о чем некогда мог говорить свободно.
В гарнизоне питаться приходится не бог весть как, но у них хотя бы есть возможность ложиться спать не с пустыми желудками. Ценность того, что они смогли узнать в Шиганшине трудно переоценить, однако лояльности содержащих их налогоплательщиков сильно поубавилось. Вместе с Эрвином Смитом ушло доверие к разведкорпусу; Эрвин Смит был, мать ее, легендой разведкорпуса, символом, олицетворением победы — можно называть как угодно, но отныне только в прошедшем времени. Леви прошедшее время не жалует, но исправно делает вид, что смирился. Даже если невооруженным глазом видно, что на самом деле это не так.
Когда-то ужинал с Эрвином, теперь приходится перебиваться похлебкой в обществе Ханджи. Леви видит — она тоже не в порядке; Леви знает — будучи знакомыми со времен кадетства, они с Эрвином и Майком были очень близки; Леви понимает — возможно, вероятно, ей сейчас тяжелее чем ему.
Он прячется в куче волокитной работы с рапортами, которую не очень-то и жаловал при предыдущем командире, в уборке, в регулярных претензиях к своим ребятам, в постоянном надзоре за Эреном, Микасой и Армином. Ханджи, как он хорошо знает, закрывается в рабочем кабинете Эрвина утром, и часто выходит оттуда только поздним вечером. Не ест, не разговаривает, чем занимается — непонятно. Разобрать, что творится в ее голове под силу не каждому. Уж точно не Леви. Уж точно не сейчас.
— Ханджи.
А в ответ только громкое тиканье часов да мерзкий звук, с которым ложка лениво елозит по дну эмалированной тарелки. У него и так терпение не к черту — последнее, видимо, с Эрвином ушло. Давить на больную мозоль не то чтобы очень хочется, но с невесть откуда взявшейся пылью в воздухе висит неприятное чувство недосказанности — они ведь и не разговаривали толком с тех пор, как похоронили его. В тот день, глядя на нее украдкой, Леви увидел уставшую женщину, которую стало по-человечески жаль. Пожалуй, это бы единственный раз, когда он ее понял настолько хорошо, что смог согласиться — ему тоже надоело терять друзей.
— Ой. Я с тобой разговариваю. — раздражение уже не скрывает — ловит себя на мысли, что как никогда сильно похож на злую собаку. Тяжело с этим спорить, когда Микаса с его подачи через день отправляется в одиночную камеру, Эрен регулярно ломается об колено, а Армин и вовсе на глаза попадаться боится. Леви умеет быть жестоким, но никогда не мог подумать, что сможет по отношению к своим подопечным.
— Ешь давай. Десять минут тебе, чтобы вылизать эту тарелку до блеска.
Отредактировано Fushiguro Megumi (2021-04-05 20:43:03)
Кабинет Эрвина так и не стал кабинетом Ханджи. Не вполне, не по-настоящему. Его присутствие прячется по углам, и приходится отводить взгляд, чтобы не спугнуть призрак. Кровать так и остается нетронутой. Она запретила менять простыни, и день за днем смотрит, как медленно покрывается слоем белесой пыли шерстяное одеяло. Она так и не осмелилась занять его постель. Выходить из круга дрожащего желтого света по ночам не хочется в любом случае, и она остается за столом до тех пор, пока усталость не вынуждает опустить голову на сложенные руки и провалиться в тревожный, беспокойный сон. Она просыпается спустя пару часов - всякий раз будто от какого-то толчка. Ругается сквозь зубы - на себя, на Эрвина, на весь разведкорпус. Ругаться на мертвых проще - себя Ханджи все чаще тоже причисляет к ним. С мертвыми как-то привычней, среди них все старые знакомые.
А живых им еще нужно умудриться оставить в живых.
Ханджи складывает губы в трубочку и присвистывает - на кладбище свистят, только если очень страшно, а нужно смеяться. Смеяться теперь получается только как-то надтреснуто и слишком громко в пустоте кабинета Эрвина. Обращаться к нему - тоже. Называть предателем, фанатиком, чертовым эгоистом (будто от этих односторонних препирательств не становится только хуже). Ханджи обхватывает себя за плечи, но как ни жмурься, как ни сжимай худые пальцы, притвориться, что чувствуешь его руку, не получается. Теперь все приходится делать самостоятельно, и только и остается, что свистеть мимо могил, смеяться, поправлять повязку на глазу. Могилы молчат.
+
Она проводит невидимую границу между собой и другими. Эривн бы сказал - нужно завоевать расположение разведкорпуса, тебе нужно их доверие, их преданность. Они должны быть готовы отдать свои сердца по твоему первому слову. Ханджи смотрит в мутное зеркало на собственное отражение, на пустую левую глазницу и змеящиеся по скуле и лбу шрамы. А если она себе самой не доверяет?
Она проводит невидимую границу между собой и другими, но Леви не церемонится. Сначала награждает ее тяжелыми, раздраженными взглядами. А потом не выдерживает. Ханджи отстраненно удивляется, что ему так надолго хватило терпения.
- Ты со мной разговариваешь, - глухо вторит Ханджи. - И что ты хочешь мне сказать?
Разговаривать для них стало чем-то совсем непривычным для них. Каждый день Ханджи торопливо запирается в кабинете Эрвина и не выходит, ни когда в дверь стучат, ни когда Леви приходит и зовет ее своим тихим, угрожающе-вкрадчивым Ханджи. Она зажимает ладонями уши, чтобы не слышать. Его, других, чтобы не слышать себя саму.
Ханджи фыркает недоверчиво, а потом, поняв, что Леви не шутит, запрокидывает голову и громко, отрывисто хохочет. Смех клокочет в горле мокрым комком. Ханджи ударяет себя саму по колену и качает головой, готовясь отдышаться. Поднимает голову, еще смеясь - но дальше губ улыбка не разошлась.
- Капитан Леви решил проследить, чтобы новый командующий не уморила себя голодом? Благородно. Покажете мне мастер-класс, капитан? - Ханджи толкает миску по столу. Та скользит, дребезжит металлическим дном по грубому дереву столешницы, пока не ударяется о руку Леви. Остатки жирной похлебки выплескиваются ему на запястье, и Ханджи снова фыркает: О нет, смотрите, кажется, Леви сейчас психанет. Она дразнится, строит клоунаду. Что угодно, лишь бы не показать, какое облегчение испытывает сейчас, разговаривая с Леви без этих коммандер Зоэ и каковы будут ваши следующие действия?. Облегчение - и страх, сжимающий внутренности в холодный узел. Что если Леви посмотрит достаточно внимательно, увидит, насколько она в растерянности. Насколько она понятия не имеет, что им делать. Насколько она злится на Эрвина за то, что ушел и оставил ее за главную. [nick]Hange Zoё[/nick][status]a slow flapping of wings[/status][icon]https://i.imgur.com/wlbHFs4.png[/icon][sign][indent] STAINED BY ONE DEAD BRANCH THE HARSH RUSSET OF DRIED BLOOD.[/sign][fandom]shingeki no kyojin[/fandom][char]Ханджи Зоэ[/char][lz]the waves of our bodies and the smell of our follies rips into the bark of my bones[/lz]
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Альтернативное » graveyard whistling
