гостевая
роли и фандомы
заявки
хочу к вам

BITCHFIELD [grossover]

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Альтернативное » We have always lived in the Castle


We have always lived in the Castle

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

[nick]Aurora Rimbauer[/nick][char]аврора римбауэр[/char][status]воскресенье прощёное[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/2208/581459.jpg[/icon][sign]lost on you
[/sign][fandom]tes!modern!au[/fandom][lz]разбрасываю, разрушаю себя, становлюсь плёнкой, остановкой <a href="https://popitdontdropit.ru/profile.php?id=2289">дыхания</a>, ненавистью.[/lz]

Dalamar & Aurora
дарк!академия но на самом деле ебёмся

https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/2208/391845.jpg

Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя, и у каждого есть ощущение, что наше «я» существует – или должно существовать – не только в нас самих, но и где-то вовне. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь?

+8

2

Несколько минут Даламар рассматривает Садрит-Мору через пластиковое окно — городок, со своими невысокими домиками, отсюда кажется небольшим. Спокойный и строгий, обожжённый искусственным дневным светом разбросанных вдоль тротуаров фонарей и пробивающимся из-под тяжёлых занавесок и жалюзи домашним уютом. Дремотную, умиротворяющую картину нарушает только лежащий чуть в стороне, почти невидимый отсюда, центр: он тонет в разноцветных, кричаще кислотных огнях зазывающих в различные заведения неоновых вывесок — сотканное из обдолбавшейся радуги месиво посреди стерильной люминесцентной окружности. Неудивительно, что Да'равис решил сбежать оттуда на самый край города — что, впрочем, не особенно помогает: подножие его башни, как и других, подпирающих темнеющее небо огромных, живых грибов, быстро обростает домиками данмеров, наперебой предлагающих самые разные услуги по, разумеется, самым выгодным ценам. Внизу, испытывая и без того призрачное терпение его шалафи к неудобствам и социальным контактам, собираются все, кто смог позволить себе достаточно быстро выкупить земельное место рядом с башней и сумел достаточно быстро найти рабочее место внутри  — каждый, от садовника до ресторатора, пытался нажиться на участии в поддержке взрощенной магией громадины в соответствующем высоким стандартам Великого Дома Телванни состоянии.
Даламар морщится и убирает руку, позволяя раздвинутым ламелям вернуться на место и вновь отгородить комнату от остального мира.

Это место кажется ему непохожим на остальные помещения Тель-Андарии, странным, другим — наполненным запахом редких цветов, стоящих в небольших кашпо, горшках и флорариумах на подоконнике; книг, лежащих повсюду в лёгком беспорядке; свечей; следами духов, которыми пользуется Аврора; пробивающейся, прорастающей через весь этот ароматический хаос ноткой полыни. Даламар прикрывает глаза, принюхивается, пытаясь понять, почему это кажется ему таким знакомым и умиротворяющим, но вскоре с раздражением отбрасывает от себя неуместное чувство — какая разница? Она не заслуживает ничего из этого — ни аккуратно сложенной и развешенной в шкафу дорогой одежды, ни ряда роскошной обуви, ни аксессуаров и украшений, ни шикарных, просторных апартаментов почти на самом верху.
Он сжимает и разжимает пальцы, забывая о чарующем запахе так же быстро, как решается сюда прийти. Слишком многое достаётся Авроре так просто, так легко, непринуждённо, так естественно... особенно для того, кто, со своими скудными магическими способностями, не смог бы претендовать в доме Телванни на что-то большее, чем на статус квалифицированной прислуги.
Даламар вздрагивает — статус, в котором он сам, по воле своего чудесного избавителя, проводит всё детство и юность. Красивый образ расползается отвратительной гнилью, превращает могучего волшебника в заурядного эгоистичного ублюдка, безразличного к окружающим, если они не могут быть ему полезны — и в свободное время ебущего свою ученицу. Получающего всё, что захочет, и плюющего на остальных, на правила и на мораль ради выгоды и собственного удобства. Но, самое главное, — плюющего на Даламара.

Он делает долгий выдох и глубокий вдох, повторяет несколько раз, пока края губ не приподнимает ползущая по ним усмешка. Возможность исправить это, отомстить, кажется такой близкой и соблазнительной. Даже почти справедливой, если бы его это волновало — но Даламар не испытывает ни малейших угрызений совести ни от того, что собирается сделать, ни от долгих, продуктивных контактов с Эравеном, который благодаря Даламару знает о каждом шаге Да'рависа.

Каждый получает то, что может взять сам. До чего выходит дотянуться.

Это не мешает скрипеть зубами от мысли, что хрупкая, острая красота Авроры, в конечном итоге, достаётся не ему — молодому, сильному и умному, а кряхтящей и кашляющей даже от подъёма по лестнице развалине. Видео с Авророй, негромко стонущей на столе под его рваными толчками, остаётся не только коротким файлом в смартфоне: заседает зазубренным осколком где-то внутри, заставляет его самолюбие кровоточить, едва Даламар пытается аккуратно вытащить поселившуюся в голове и не дающую покоя мысль.
Негромкий, насмешливый голос нашёптывает простую истину, всё сильнее отравляющую его последние дни — «всё равно он, а не ты».

Усмешки Даламара не хватает надолго — она быстро тает, размытая царящим в комнате полумраком.

Он снова оглядывается, и направляется в кухню. Даламар не знает, когда Аврора собирается возвращаться — но Да'равис улетает в Порт Телваннис в одиночестве, без своего возлюбленного Голоса, поэтому он не особенно переживает, что они вернутся вдвоём. Он находит на полке недопитую бутылку джина и, вздыхая, достаёт из холодильника тоник — лучше бы там нашёлся выдержанный дорогой бренди. На приготовление коктейля уходит пара минут — Даламар заканчивает и усаживается в кресло, устраиваясь поудобнее и делая короткий глоток.
Выходит неплохо.

Он хмыкает и прикрывает глаза — точно знает, что не заснёт, пока её не дождётся. Вряд ли сможет заснуть даже если захочет — прятаться от кошмаров сильно проще пока ты не спишь. Лёд тихо звякает о стекло стакана, когда Даламар делает ещё один глоток. Смесь из трав, цветов, духов, книг и стоящей отдельно полыни снова начинает о чём-то настойчиво напоминать, но он не понимает, о чём именно.

Ключ в двери поворачивается когда бутылка подходит к концу — Даламар с неохотой открывает глаза, слыша цоканье каблуков и шорох, с которым Аврора ставит сумку на низкую тумбочку в прихожей, различает щелчок выключателя, заливающего светом кусочек комнаты возле двери. Он задумчиво смотрит на неё, а потом на выключенный электрический камин и вздыхает, клацая на пульте самой большой кнопкой — внутри послушно вспыхивает свет.

— Я уже думал, что ты не придёшь, — Даламар слегка усмехается, потягиваясь и чувствуя, что джин бьёт в голову чуть сильнее, чем ожидалось. Дом Авроры плавно покачивается от его движения, но быстро возвращается обратно.

Он смотрит на неё, а потом пожимает плечами. Что ещё он может тут делать?

— Жду тебя, разумеется. Если бы я хотел что-то украсть, то не стал бы дожидаться твоего возвращения сидя у камина, — Даламар вздыхает, потирая виски и продолжая говорить после пары ударов сердца, помогающих прийти в себя, — или хотя бы попытался сбежать или спрятаться.

Он пробегается по Авроре взглядом и морщится, глотая тошнотворно тёплый ком — ему всегда нравилось, как она одевается.
Вздыхает, кивает на стоящий рядом диван.

— Составишь мне компанию? — Даламар выуживает из кармана телефон, чувствуя лёгкое, приятно щекочущее волнение. — Хотел тебе кое-что показать.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2f/04/2/503320.jpg[/icon][fandom]tes!modern!au[/fandom]

+4

3

Аврора знает, что она красивая.

Об этом говорят все, абсолютно искренне — нет нужды лебезить перед молодой выскочкой, вчерашней аспиранткой, недоученной в академии, не нужно склоняться в поклонах так, как перед древней и такой морщинистой, что она походит на вымоченный в воде человеческий образ, госпожой Дратой, и врать ей, что для своих лет она всё ещё хороша. С вершины доступного Драте могущества она уже может выглядеть как угодно, ненавидеть мужчин сколько ей нравится, презирать навязываемые с материка правила — у молодых другие валюты. Аврора выискивает их в зеркале, взбивая распущенные волосы и подводя глаза стрелками настолько узкими и острыми, что впору порезаться, лениво потягивается, подставляя лицо солнцу, как кошка, потому что рядом проходит магистр Эравен, а ходя к чувствительному на запахи и вкусы Да'равису вообще не пользуется духами, носит обязательно белое, и чтобы была видна обнажённая линия плеч с петляющей тропой родинок, ускользающих к лопаткам. Магия, не дающаяся ей задаром, берёт слишком много — приходит по ночам призраком отца, стоит у кровати, Аврора разглядывает копошащихся во впалых глазницах личинок, нить слюны в уголке рта, улыбку, больше напоминающую оскал. Отец появляется, зовёт её моя девочка, напоминает, что Аврора никогда не повзрослеет достаточно, всегда будет оставаться его девочкой, в любых нарядах и с абсолютно любыми стрелками. Он находит её в семейном поместье, в стеклянной высотке, и почти на самом верху широкой, вольготно раскинувшейся на краю города Тель-Андарии — умеет смотреть за красоту, он один, как всегда, и видеть там уродливое и беспомощное чудовище с красными от слёз глазами.

Бесплатно не даётся ничего — простая формула, все привыкают к ней с детства: и вымуштрованные наследники семейных состояний, просиживающие ночи за скучными экономическими докладами, где нужно выучиться считать индекс потребительских цен и рентабельность давно неиспользуемых производств, чтобы позже решить продать всё к чертям, и низко сгорбленные над отсканированными на планшеты магическими фолиантами ученики великого дома Телванни, которым всё равно не светит ничего больше чем место едва ли законника к ста годам, и бывшие рабы, освободившиеся от хозяев и пока ещё не понимающие, что им делать со своей свободой, и её горничная Лести, откладывающая к празднику Новой Жизни деньги на платье: без премий она купит себе такое только раз в год, поэтому Аврора балует её, дарит что-то из своего, они вместе раскраивают ткань по фигуре, делая вид, что между ними достаточно общего.

Она изменяет правила мягко, воздействует точечно, осторожно — не срывает голос и не причиняет словами боли больше, чем способен вынести собеседник; поэтому Аврора получает всё, что захочет, магистра в постель и апартаменты в распоряжение, лучшие наряды из алинорского шёлка, драгоценности, новенькие реторты и колбы, оригиналы пятисотлетних травников, доступ к драконьей крови. Да'равис сдаёт позиции тяжело и неохотно, тает медленно, плавится, как застывший давно воск — но поддаётся всё равно, привязывается к ней по-детски трепетно, лелеет эту привязанность как лелеют первую любовь дети в восемнадцать лет, думая, что она навсегда. Когда он попадается, Аврора выигрывает весь бой целиком, а не один-единственный раунд — не имея других близких отношений, с социальной активностью настолько низкой, что неделями он может не выходить из лабораторий в башне, Да'равис подписывает себе приговор. Уйти тяжелее в одиночестве, утратить тяжелее если она — единственно дорогое, что есть в сухой и стерильной жизни. Аврора позволяет себе ответную привязанность, позволяет им обоим сострадание, выцеживает из себя хрупкую, осторожную заботу, приучает его к себе как дикое и столь древнее животное, что оно легко могло бы управиться с ней, взмахнув когтистой ладонью.
Если бы захотело. Но Да'равис уже никогда не захочет.

Она возвращается домой уставшей, с целым ворохом скучных документов в сумке — обещает разобрать их за несколько дней — и мечтает о том, как уляжется в ванную с бокалом чего-то крепкого и очень сладкого, приторного, колющего под языком. Дома должно быть тихо, без шумного, вечно облизывающего ей руки Зефира, сегодня ночующего у Лести, без самой Лести, которой Аврора даёт выходной, но Даламар непрошеным гостем ввинчивается в её выверенную, спокойную систему, и пока Аврора отставляет сумку, снимает пальто, устало вздыхает и спрашивает «что ты здесь делаешь», она успевает заметить почти допитую бутылку джина и смятый плед, оставленный утром в этом кресле. Короткая, наэлектризованная вспышка высоковольтной злости пробегает по телу — так бывает всегда, если кто-то касается вещей в её доме без спроса — и Аврора привычно гасит её за мягкой, чуть ироничной улыбкой, разыгрывая очередной непринуждённый этюд в присутствии очередного Телванни, решившего, что может позволить себе больше выделенной ему нормы. Норму Даламара определяет Да'равис — но вместо того, чтобы об этом напомнить, Аврора улыбается, распускает собранные волосы, неторопливо вытаскивая из высокой причёски шпильки, снимает тяжёлые золотые серьги и уходит в сторону кухни.

— Чай или кофе будешь?

Она уверена, что Даламар здесь не просто так — обычно он старательно держится от неё в стороне, укрываясь за лихими шутками, пропадает в бесконечной зубрёжке, перегруженный Да'рависом настолько, что порой она почти сочувствует; Даламар старше, и идёт по другой дороге — выгрызает зубами, а не мягко отнимает, лаской разжимая удерживающие нужное пальцы, то ли слишком гордый, то ли глупый, то ли тешащий себя иллюзиями, что всё получится и так.

Аврора думает, что у него, возможно, получится — он не женщина, не старик, не идиот. Вероятно, всё ещё впереди.
В гостиную она возвращается с кофейником, чайником и двумя аккуратными, фарфоровыми чашками — перспектива пить алкоголь больше не кажется ей разумной.

— Прежде ты не жаждал вечернего просмотра фильмов, — снова улыбается она, опускаясь не на диван рядом с его креслом, а на подлокотник — его кресла — закидывая одну ногу на другую и обнажая краешек бедра под тёмной, тонкой тканью капроновых колгот. Говорит:

— Показывай, — взмахивая рукой.

[nick]Aurora Rimbauer[/nick][char]аврора римбауэр[/char][status]воскресенье прощёное[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/2208/581459.jpg[/icon][sign]lost on you
[/sign][fandom]tes!modern!au[/fandom][lz]разбрасываю, разрушаю себя, становлюсь плёнкой, остановкой <a href="https://popitdontdropit.ru/profile.php?id=2289">дыхания</a>, ненавистью.[/lz]

+3

4

Даламар проводит пальцем по пустому стакану с джин-тоником и пожимает плечами: Аврора не слушает ответ — просто приносит всё сразу. Он берёт фарфоровую кружку из красивого сервиза, задумчиво вертит в руках, рассматривая окраску, а потом ставит на место, наливает чай себе в бокал с остатками льда, принюхивается.

— Лимон и мелисса... Тайра? — улыбается, отпивая глоток. Аврорин рецепт становится достоянием Тель-Андарии достаточно давно, можно перестать удивляться, но продолжить получать удовольствие. — Вкусно.

Её юбка немного сползает — чтобы не разглядывать ноги в колготках и не размышлять о том, что между ними, приходится отвести глаза. Впрочем, это вряд ли имеет какой-то смысл — он неплохо зафиксировал и более интимные моменты.
Но когда Аврора опускается рядом, живая и волнительная, когда он чувствует тепло её кожи за тонким слоем капрона и шерсти, то мысли начинают выскальзывать из головы, оставляя за собой подсказывающую желание пульсирующую пустоту. Нужно бы тщательно контролировать: высвобожденный из бутылки джин настойчиво подталкивает к выполнению этих желаний. Но Даламар приходит сюда не за этим.
Или за этим?

В Тель-Андарии, по вечерам, тепло почти всем — башня тщательно охраняет покой и уклад жизни своего единственного хозяина, скидки делает для одной Авроры, плавно и методично выворачивающей привычные будни наизнанку. Это часто касается её самой. Иногда — слуг. Жизнь Даламара остаётся неизменной, погребённой под бесконечными практиками, путанными текстами и бытовыми заданиями, если что-то случается — но Голосом всё равно становится новенькая выскочка, с виду умеющая только раздвигать ноги в нужный момент.
Странно, но даже Да'равис, вечно мёрзнущий и никогда не покидающий своей обители, отыскивает в огромной башне искорку тепла, выуживает для себя угли не в стоящих повсюду обогревателях и настроенным магией внутреннем климат-контроле, не в стенах лаборатории — вытаскивает их прямо из сидящей рядом Авроры.
Даламар остаётся один на один со своими кошмарами — нет времени высвободиться из бесконечного, размеренного цикла, нет ничего тёплого в небольшой, выделенной ему комнате, расположенной всего на этаж выше, чем покои слуг, нет выходных и нет права ошибаться.

За годы своего ученичества он видит Садрит-Мору с высоты птичьего полёта всего несколько раз — единожды, когда Да'равис приглашает его к себе в кабинет и с бесцветной вежливостью сообщает, что он достаточно далеко продвинулся в магических изысканиях, а своей верностью и умом заслужил очередного повышения. Даламар становится законником Великого Дома Телванни, но единственное чувство, которое способен испытать в этот момент — досаду и злость.
И немного злорадства — его награждают за верность несмотря на подробнейшие отчёты, которые он высылает Эравену.

Второй раз выбирается на чердак: Да'равис в спешке уезжает по делам, а Даламар копается в его кабинете и лаборатории, подходит к рабочему столу, но в итоге рассматривает тусклые осколки звёзд и живущий по-другому, отдельно от Тель-Андарии, в своём рутинном, поглощающем ритме, город. Смотрит в сторону бывшего дома — его невозможно разглядеть отсюда, но он пытается всё равно, пока боль в груди не становится нестерпимой, и не возвращает его взгляд к сложенным в стопки бумагам. Последний раз он ищет глазами дом из этой комнаты.

Даламар зло провожает собранную парящей тайрой и соскальзывающую с края стакана капельку влаги, стискивает его ещё сильнее, пока не белеют пальцы. Делает глоток и улыбается со всей безмятежностью, которую оказывается способен в себе отыскать — обычно выходит достаточно неплохо. Достаточно неплохо, чтобы не разбить об Аврору, повелительным жестом позволяющую что-то ей показать, красивый геометрический бокал.
Даламар закидывает ногу на ногу, парой движений открывает на телефоне видео и передаёт ей в руки. Её пальцы, с длинными, ухоженными ногтями, пахнут сборами трав, цветов, немного — землёй, выдающие в Авроре алхимицу, — они заставляют вздрогнуть и на секунду задержать их в своих, чтобы после торопливо отстранить руку — поморщиться неуместным образам, снующим вокруг неузнанными и назойливыми; они плавно скользят по границам сознания, памяти, выныривают на несколько мгновений из её омута, блестят чешуйчатыми серебристыми телами, оставляя на зеркальной поверхности разводы, круги и странные тени от собственных силуэтов.

— В этом фильме гораздо больше показываешь ты, — он пожимает плечами, блефуя и слегка усмехаясь, — хотя это не всё — только небольшой трейлер. Или тизер.. трейлера.

Когда бледнеющая Аврора начинает смотреть, а из динамика доносятся тихие, протяжные стоны, то тепло её тела превращается в лёд, а рука, которой она держит телефон, покрывается паутиной ширящихся чёрных нитей, пачкающих собой холёную, бледную кожу. Даламар заторможенно удивляется парализующему чувству опасности, глядя на ищущую из Авроры выхода магию — она не произносит ни одного слова или формулы, не делает ни пассов, ни жестов руками, ничего, но он всё равно успевает подумать, как сильно проёбывается, подпуская её так близко.

Аврора поджимает губы и прищуривается, вздёргивая подбородок, а потом улыбается так жёстко, что у него бегут мурашки — пока он следит за потемневшей рукой. Когда Даламар, наконец, начинает говорить, то голос его остаётся спокойным, волнение прячется между мягкими, текучими звуками данмериса.

— Решил, что мы могли бы придумать, как уберечь остальных от просмотра, — он ставит бокал на небольшой поднос, продолжая внимательно за ней наблюдать. — Вдруг видео увидят болтливые слуги. Или, может быть, посмотрят на большом экране сразу в совете Телванни... Боюсь, репутация Да'рависа и его Голоса может трагическим образом пострадать, если ты что-нибудь не предпримешь.

Он надеется, что её неожиданная близость не кончится для него плачевно: заклинания это хорошо, но стоило, всё-таки, прихватить пистолет или нож. Даламар беззаботно откидывается на кресло и протягивает руку, стараясь сделать так, чтобы по ней не пробегали волны нервной дрожи, забирает телефон и снова касается её пальцев.
Стихийная магия — самая опасная, самая сильная магия.

— Есть идеи? — он улыбается краешками губ.

Следы от чернильной темноты растворяются на его пальцах.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2f/04/2/503320.jpg[/icon][fandom]tes!modern!au[/fandom]

+3

5

Будто Аврора не знала, что Даламар приходит не пить тайру или кофе, будто ей нужно было ещё одно подтверждение, срывающееся с его губ словами, не обещающими ничего хорошего — иногда ей нравилось создавать видимость, что в их башне всё иначе, надёжнее и крепче, словно всё держится на преданности и вере в общее дело, а не на страхе или тупом желании добиваться большего, ещё и ещё, каждый раз прыгая через голову. Частично у неё получалось — шепотки освобождённых из-под невыносимых условий слуг разносились далеко за пределы давно ставшей домом Тель-Андарии, им теперь нормально платили и в месяц выделяли несколько выходных, Да'равис чаще обычного появлялся в обществе, порой даже с ней под руку, Даламару Аврора мешала кровь силт-страйдеров в питьё пару раз в неделю — чтобы не отключился раньше отмеренного Девятерыми срока. Телванни хорошо понимали, что управляет не только грубая сила — ложились в новые и новые постели любовники и любовницы, выстраивали фальшивые союзы закадычные друзья, чуть после вставляя нож в спину, и позолоченная картинка осыпалась к ногам плесневелой трухой — вчера подарки на предстоящие праздники и совместные завтраки, сегодня — слитые в сеть видео, способные уничтожить репутацию, закопанные глубоко в напитавшуюся пеплом землю тела, ментальные воздействия, аккуратные, словно хирург проходится скальпелем, незаметно искажая твою личность, отбирая на неё право.

Теперь прежняя злость, на смятый плед и взятую без спроса бутылку, кажется Авроре смешной — пока она смотрит видео, не меняясь в лице, но ещё больше бледнея, отстранённо наблюдает за тем, как проступают под тонкой, сухой кожей худые лопатки Да'рависа, следит за ними, пока ей не начинает казаться, что на экране какие-то незнакомые люди — девушка на неё, Аврору, просто похожа — и можно выбросить не слишком новый телефон в окно, раз уж Даламар не торопится его забирать, развалившись в мягком кресле.

Она всё равно ожидает чего-то подобного — они с Да'рависом, устав друг друга использовать, начинают играть в романтические отношения, часто поступают неосмотрительно, как делают все влюбленные, подогревая влечение и привязанность. Рано или поздно кто-то пришёл бы, с планшетом, или телефоном, или крохотным магическим шаром с безжалостно-очевидной картинкой — в Садрит-Море не бывает ничего личного, меры лишают себя интимного со столь тщательным остервенением, словно получают от этого удовольствие. До приезда Аврора думала, что знает о жизни и об устройстве общества всё — но Морровинд раскрывает ей новые грани ненависти и безразличия, боли, которую можно причинить близкому, получив от этого не слишком (на её взгляд) большую выгоду.
Когда Аврора поднимает от экрана глаза, она слышит в голове насмешливый голос отца, он ласково повторяет одно и то же, раз за разом просто встраиваясь в новую ситуацию —  ну на что ты могла рассчитывать, моя маленькая, глупая девочка, как высоко забралась, а ведь ничего из этого тебе не по силам. Теперь придётся лететь вниз с очень высокой башни, и падать будет больно, как никогда.

Перед тем, как посмотреть на Даламара, Аврора пробегается взглядом по квартире, выискивает привычное, так успокаиваясь — ей помогают разбросанные у прохода в ванную игрушки Зефира, пожёванный, мягкий кагути, которого она покупает ему на прошлой неделе, и с детства любимый морской конёк; Аврора нащупывает зрачками свои недоглаженные вещи, оставшиеся у доски, семьдесят пять красных роз в вазе (после того, как она шутит про цветы, Да'равис воспринимает это буквально и раз в две недели оформляет ей доставку), торчащую из книги тканевую закладку — такую маленькую, что Аврора, кажется, больше дорисовывает её воображением чем видит на самом деле — помнит, в каком месте оторвалась от чтения. Если ветром принесённое сюда ничтожество, без именитых родителей, приличного счёта в банке и достойного происхождения, думает, что сможет это отнять, оно ошибается — так глубоко, как заплывают только Слоады, так сильно, как сдавливает подводными течениями разрушенные маормерские корабли. Аврора улыбается Даламару, не пытается удерживать телефон, у неё подрагивают ресницы и нижняя губа, чернеет левая ладонь — узкие линии бархатной темноты, прежде уже убивавшей, знающей и цену, и вкус.

Отец за спиной Авроры перестаёт улыбаться — когда она начинает говорить. Гаснет его голос, будто он вспоминает, что давно лишь призрак — и больше ничего.

— Мы могли бы придумать ещё и как купить тебе телефон поновее, — произносит Аврора, рассматривая линию скул на переставшем парой минут ранее быть красивом лице. — Чтобы в следующий раз качество не подвело — особенно для больших экранов. Думаешь, в совете Телванни не занимаются сексом? Думаешь, не с помощниками, секретаршами или даже кузинами? Сёстрами, детьми?

Она морщится и качает головой, тянется за второй чашкой, наливает в неё крепкого кофе, не добавляя ни молока, ни сахара — с ним всё в голове постепенно приходит в ясность, начинает казаться последовательным. Казаться — часто достаточно, совсем необязательно по-настоящему быть. Аврора выучивается казаться Голосом, Да'равис — магистром, Даламар, видимо, пока ещё не понимает, как всё устроено. Нарушавших правила обычно закапывают глубже, дольше, ещё живыми — гроб потом изнутри весь в царапинах, матери оббивают двери кабинетов с безмятежными и безразличными к любому виду горя служащими из дома Хлаалу. Будет ли там его мать, есть ли у него вообще родственники? Наверное, нет — иначе не стал бы так рисковать.

— К Да'равису идти страшновато, да? — снова улыбается Аврора, делает ещё глоток кофе, возвращает на поднос чашку. Она недавно покупает эту посуду, а похожую дарит Лести — вспоминается мимоходом. В комплекте идут очаровательные стеклянные ёмкости — для масла, хлеба. Беладонны, аконита. Нейротоксина из яда акавирской кобры и каракуртского паука: опасные у них только самки. Осенние выделения в несколько раз токсичнее тех, что происходят весной.
За её панорамными окнами алеет октябрь.

— Идеи.. — голос звучит негромко, задумчиво.
Аврора соскальзывает прямо на Даламара — будто случайно, неловко, мягко приземляясь на затянутые тёмной тканью ноги, цепляясь взглядом за серую шею у края рубашки.
— Мы оба понимаем, что я не могу просто попросить Да'рависа сделать тебя Голосом. Или подарить квартиру в центре Вивека. Или.. — она пожимает плечами, усмехаясь, — ты ведь пришёл именно ко мне, да?

Она накручивает прядь его волос на палец, задевает указательным острое ухо.
— Значит либо хотел чего-то конкретного.. — наверняка у его воображения небогатый простор — не такой богатый, как у её тщательно лелеемой, холёной красоты, — либо вообще не представлял, чего.

Аврора опускает ему на плечо голову и снова вздыхает — горько, разрешая этому прозвучать достаточно искренне.

— Чёрная неблагодарность, Даламар.. очень в духе великого дома Телванни. Могу дать тебе денег.. но ведь ты вряд ли возьмёшь.

Она дует ему на мочку. И опять улыбается.

[nick]Aurora Rimbauer[/nick][char]аврора римбауэр[/char][status]воскресенье прощёное[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/2208/581459.jpg[/icon][sign]lost on you
[/sign][fandom]tes!modern!au[/fandom][lz]разбрасываю, разрушаю себя, становлюсь плёнкой, остановкой <a href="https://popitdontdropit.ru/profile.php?id=2289">дыхания</a>, ненавистью.[/lz]

+3

6

По чёрным прожилкам на её коже пробегает волна, заставляющая Даламара почувствовать... предвкушение? Страх испаряется, оставляя только любопытство — интересно, какова на вкус смерть? Он ощутит хоть что-то? Боль? Пустоту?

Улыбка становится на крошечную толику шире — Даламару кажется, что ничего из этого дерьма уже не способно удивить его по-настоящему: он кормит болью засевшую в груди пустоту так давно, что даже рождение Авроры не застанет начала. Слишком долго, на его вкус, но и самых больших порций до сих пор не оказывается достаточно: сколько дистиллированных страданий не запихивай в бездонную пасть — их всегда ничтожно мало, будто Даламар ещё и не начинал.
Боль — хороший наркотик: почти не вызывает физического привыкания, свежая и чистая в каждый ёбаный раз, а зависимость от неё совсем иного рода, обречённая — ты точно знаешь, что сбежать не удастся, пробуешь её раз за разом. Она найдёт тебя где угодно: достанет за шиворот из-под пушистого одеяла в выдавшийся выходной, зальёт внутренности острыми, колючими воспоминаниями, услужливо подсунутыми блядской памятью — пока гуляешь по набережной или сидишь в кафе, — перемешает буквы на экране планшета в чёрно-белую кашу — пока раскладываешь новую формулу, — притаится у самого дна бутылки, чтобы неожиданно вцепиться, проникнуть острыми когтями поглубже в расслабленную плоть.

Даламара боль находит по ночам. Преследует в тихих кошмарах, заставляет выть, комкая простыни — но он всё равно возвращается, закрывая глаза: проходит возле дома знакомой тропинкой, не заглядывает в хлев — слышит за воротами жужжание копошащихся в Фырчуне, Пыхтуне и Твердозубике мух, но другую дверь всё-таки открывает.
Он вздрагивает и встряхивает головой, убирая волосы, когда Аврора начинает говорить. Мысли о смерти, теперь праздные и ненужные, тают как принесённый к Красной Горе в метель снег, но у него не выходит сосредоточиться. В знакомых остротах и негромких обсуждениях новостей за завтраком, в медленно и тяжело вздымающейся груди, в сосредоточенном на усыпляющих, нудных объяснениях Да'рависа внимании, в заботливых улыбках слугам находится что-то незнакомое и опасное — проступает не только паутиной тёмных трещин на коже.

— Лучше оставьте эти деньги на стол пошире — с этого ты явно соскальзываешь, — он хмыкает, глядя на наливающую кофе Аврору. — Представляю, как серьёзно будут воспринимать тебя на очередном совете, убедившись, как именно ты заслужила своё положение.

Даламар не успевает заметить, как легко она делает то, что у него не выходит — становится частью Тель-Андарии. Становится ею незаметно, словно не появляется внезапно, а живёт здесь всегда. Он встречает её в коридорах и на скамейках в саду, находит в библиотеке ночью — она предлагает ему кофе из взятого с собой термоса. После занятий Даламар пьёт тайру, заваренную слугами по её рецепту и, если заболевает, лечится приготовленными руками Авроры зельями. Не задумывается о том, как было и могло бы быть без неё, давно перестаёт верить, что вернувшись после очередного поручения, не найдёт её в башне.
По телу искрами рассыпается волнительное возбуждение — от Авроры, пахнущей уютом и домом, лёгкостью и поддержкой, расходится в стороны давящая, тяжёлая, но неуловимая, как капля хорошего яда в любимом напитке, угроза.

Даламар помнит, как разговаривает с ней впервые — смотрит сверху на хрупкую, невысокую бретонку, не понимая, что от неё могло понадобиться Да'равису. Внутри что-то странно ёкает, его пробирает взгляд пронзительных, зелёных глаз — особенно когда Аврора прищуривается.

— Вряд ли ты задержишься здесь надолго, — он склоняет голову набок, скрещивает на груди руки, восстанавливая дыхание.

Они стоят в залитом солнцем саду — Да'равис в такую погоду избегает покидать башню любой ценой и Даламар тренируется на свежем воздухе, договариваясь со слугами, чтобы магистр не догнал его своими бесконечными поручениями.

— Если нашлось место даже для тебя?

Он не отвечает, молча провожая её взглядом — графин с морсом и глубоким стаканом Аврора оставляет на широкой балюстраде. Оставляет с ним и цвет своего платья, походку, аккуратно собранные волосы и аромат духов — они въедаются глубже, независимые от его желаний.

Сейчас Даламар смотрит на неё почти зачарованно. Поселившийся в голове монотонный, тёплый гул мешает взять себя в руки, мешает думать, размазывает её мягкие, правильные черты, искажает и без того красивое лицо, вплетая в его воск зовущие нотки, вяжет негромким говором и блуждающим по комнате взглядом, вдавливает в обивку кресла приятной тяжестью.
Он облизывает губы — в этих мыслях нет ничего общего со здравым смыслом. Тонкая, едва заметная и очень опасная грань, которую он никогда не переступал, остаётся всё дальше позади с каждым новым выдохом.

— Думаю, что они скрывают свои связи не просто так, — он морщится пока слово "секс" эхом раздаётся внутри ещё несколько раз. Ощущает пробегающий вдоль позвоночника холодок при упоминании Да'рависа. — Было бы странно идти с этим... к нему.

Аврора говорит — и Даламар пытается вспомнить, как идея о том, чтобы просто прийти и начать шантажировать умелую алхимицу с неограниченным доступом к самым редким и смертоносным реагентам, стала казаться ему достаточно удачной — но вывести из досады и злости адекватные доводы в пользу этой замечательной идеи не получается. План "Б" на случай, если Аврора просто выкинет его вместе с телефоном из покоев, Даламар не предусматривает — издали она кажется дружелюбнее, податливее, мягче, чем сейчас вблизи, прищурившаяся и оплетённая магией.
Ошибка, имеющая все шансы стать последней.

Он вздрагивает когда Аврора оказывается у него на коленях. Его руки ложатся на бёдра и талию сами, будто это Даламар притягивает её ближе — но ком в горле проглотить так и не выходит. Её тепло просачивается сквозь одежду, сливается с его собственным — разгорячённым волнением, страхом и джином. Улыбка делается едкой, прилипает к пересохшим губам, становится натянутой и чужой, лишней. Аврора стирает её с лица вкрадчивым голосом.

— Квартира в центре Вивека — это... замечательно, но мы могли бы начать... — звуки шипят, словно лёгкие протыкают чем-то горячим, выходят изо рта ошпаренными, варёными комьями. Фразу Даламар так и не заканчивает, она скатывается где-то у него под языком, застревает в зубах, липнет к нёбу.

Он приходит сюда добиться поручительства, вскарабкаться выше — не усадить любовницу шалафи на колени. Но причина его визита теперь вряд ли волнует хоть кого-то, больше не добирается даже до собственной отяжелевшей головы — вместо этого по краям черепа медленно скользят молнии, заставляющие сомкнуть пальцы. Даламар делает вдох, пытаясь собраться, но Аврора касается его волос — и вместе с молниями мозг прожигает знакомый запах вернувшихся из темноты детских кошмаров.
Он беспомощно приоткрывает рот, разглядывая застывший за столом труп матери: глаза с буровато-жёлтыми пятнами смотрят в одну точку за его спиной, прямо сквозь опухшее от слёз детское лицо, пока на плечо ложится горьковатое, расплывающееся пятно чужого тепла — руки Авроры пахнут прошлым, которое уже не получится вернуть: Даламар цепляется за него почти отчаянно, зарывается пальцами в каштан волос, находит своими губами, лихорадочно царапает ногтями под сбившимся платьем.

Аврора не права — он точно знает, за чем приходит, и почему именно к ней, отчего не является к Да'равису, слуги которого закопали бы потом остывшее тело в глубине опадающего жёлтыми листьями сада, проделывая этот забавный трюк уже не впервые: знает, но с ней, оказавшейся так близко и так невовремя, это почему-то становится совсем не важно, как ему кажется мгновением раньше — важными оказываются чувство дома и её запретная красота, земляной запах ладоней, влажное дыхание на краешке уха, мягкие бёдра, прижимающие твердеющий член.

Если у смерти и есть вкус, то Даламар пробует его бездумно, находит на Аврориных губах — снимает со скользкого языка пока выдыхает ей в рот, слизывает кофейные нотки, позволяя рукам забраться дальше под юбку, выскребая жар с бёдер, талии, живота, пытаясь коснуться сразу всего, что прежде казалось недосягаемым.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2f/04/2/503320.jpg[/icon][fandom]tes!modern!au[/fandom]

+3

7

Видя его реакцию, Аврора понимает — она нравится Даламару по-особенному, не так, как вечно разглядывающему её длинные ноги Эравену, и не так, как Мордьерну, Голосу ещё одного магистра, показывающемуся на советах не чаще Да'рависа: чем глубже её декольте или чем туже поясом перетянута талия, тем лучше у него настроение и тем менее осмысленны ответы. Они представляют себе как ебут её в узких, кафельных туалетах, предназначенных для слуг и потому слишком маленьких и не слишком опрятных, как член проникает в горло или влагалище до основания, а она возбуждённо дрожит и просит ещё и ещё, будто хотя бы одна женщина может желать подобного — в их влажных фантазиях все они обезличены, одинаковы, от убирающейся в доме Эсми, от кузины супруги, прожившей двадцать лет с тобой рядом, от идущей по коридору Авроры, до леди Альмалексии и королевы Айренн, ходячие груди и ноги, привлекательные переплетения мышц и сухожилий, которые можно ебать как и когда захочется, куски живой плоти без сформированной личности — только да, да, да, я хочу так же как хочешь ты (бесконечно повторяющие одно и то же) — можешь брать как тебе нравится, конечно мне не больно, я всё проглочу, везде выбрею, я буду послушной девочкой, и взамен ничего не потребую, потому что люблю тебя, люблю, люблю.

Ей удаётся не рассмеяться когда он говорит о серьёзности восприятия — на Совете и так обсуждается, как именно Аврора заслужила своё положение, несколько раз ей предлагают сменить хозяина, ебаться дороже и лучше; они смотрят на женщину — и думают о глубоком минете и чистой заднице, аккуратной, упругой груди, ещё не обвисшей и не сморщившейся. Она не человек, не Голос, не живое существо, у неё не бывает ни чувств, ни мыслей, если Аврора здесь — значит хорошо отсосала или вовремя задрала платье, у них нет никаких других вариантов, видео Даламара может казаться страшным только ему самому,
потому что он — очевидно — относится к сексу не так.

И Аврора запоминает это, смотрит внимательнее, ничего не говорит — в это мгновение он кажется ей моложе и наивнее, с морем боли в глазах, она словно слышит, как там шумят волны: но если приблизиться, море обернётся ближайшим заветревшимся болотом, или крохотным, грязным и застоявшимся озером. У Даламара дрожат руки когда он к ней прикасается — Аврора мягко трётся щекой о его скулу и не спрашивает, кого он потерял или кто его ранил, была ли это какая-то данмерская красавица из дома Дрес, с выводком рабов за спиной, или смешливая цветочница, умершая от антисанитарии в бедных районах Вивека, или это вообще был друг детства, или родители, мать и отец: не любили, не гордились, но приучили верить в то, что видео с еблей опасны, что секс это про трепетное, что к женщинам можно относиться иначе. Лести бы он понравился — она обожает книги про любовь и готические замки, про вампиров, побеждающих жажду крови во имя спасённых красавиц, в таких книгах мужчины на себя непохожи — потому что обычно написаны сидящими в пыльных кабинетах женщинами. Они рассуждают о любви, уважают чувства друг друга, слышали что-то о верности и близости, что возникает не во время ебли, а если долго глядеть в глаза напротив — Аврора может сколько угодно лежать на столе под Да'рависом, но куда страшнее, что она знает, где у него болит, какую кашу он ест, какие книги читает, поэтому в видео пугает совсем не секс. Лучше бы Даламар записал какой-то их разговор, с беззлобными перешучиваниями, и сухой и долгий кашель, после которого Да'равис лежит у неё на коленях, а она гладит его по влажному, горячему лбу, и обещает, что всё будет хорошо — вот что было бы действительно опасно.

Любовь придумывают — для таких, как Лести, и для таких, как Аврора, вместе с необходимостью быть послушной, всепрощающей и слабой; если женщина верит в любовь, она охотнее возьмёт глубже и сделает себе больнее, дождётся дома, ведь она любит, прощает и принимает жалкое существо напротив; данмерки справляются с придуманной любовью лучше человеческих женщин, но и с ними тоже она случается. Аврора не спрашивает у редких, как цветы на снегу зимой, девушек в Совете, сколько им стоило закрепить здесь своё положение — и почему насосал не говорят об их коллегах мужчинах, и почему их магические таланты реже ставятся под сомнение.
Наверняка с кем-то и где-то любовь действительно происходит — Аврора не знает, может она в близости после приступов кашля, может в том, как смотрит на новорождённого ребёнка выносившая его мать, может в умении отпустить когда это необходимо. Даламар точно что-то знает о любви — сейчас Авроре так кажется — о любви, о смерти, об искреннем и незамутнённом желании, которое он слизывает с её губ поцелуем, поддавшийся легко и почти трогательно, так, что у неё внутри сладко ёкает. Аврора убила бы если бы пришёл кто-то другой — во фляге в сумке есть яд, она могла бы отойти в уборную и смазать им губы, или нанести тонким слоем на одежду, а позже тщательно постирать, но Даламар, почему-то, ведёт себя иначе; она улыбается ему в рот — от жадного поцелуя по телу бегут живые мурашки, и это приятно, словно случайно Аврора отыскала что-то настоящее в привычном, искусственном до самого последнего приветствия и самой последней благодарности, мире.
Если он это разыгрывает — то достоин своего будущего места в Совете куда больше неё.

— Тшшш, — шепчет Аврора ему в рот, на мгновение отстраняясь, — пойдём.

Для секса её мягкое кресло не предназначено, не хочется даже представлять, как потом затекут бёдра или колени, если она останется сверху — Аврора поднимается, утягивая его за собой в сторону спальни, где есть кровать с мягким матрасом, полы с подогревом, море рассыпавшихся подушек; она замечает, что за окнами начинается дождь, Садрит-Мору накрывает водяным, плотным облаком, как её возбуждением и интересом, что произойдёт дальше.

Даламар садится, и она, всё ещё стоящая рядом, снимает сапоги, стягивает их прочь вместе колготками, не отводя взгляда; за ними — платье, от наэлектризованной шерсти у Авроры как будто потрескивают руки и спутываются распушившиеся волосы. Она остаётся перед Даламаром в чёрном белье, делает ближе шаг, опускается ему на колени, чувствуя, как натирает лиф возбуждённую грудь, словно в точно выверенной ласке — нет, этот секс не будет похожим на изнасилование, как бывало с Морвеном, как хотелось бы Эравену или Мордьерну, он не будет таким, как мог бы представить себе кто угодно из дрочащих сейчас на снафф-порно мужчин в рассыпавшихся по небольшому городу грибных башнях. Аврора приводит Даламара к кровати и сама раздевается, Аврора предлагает такой вариант решения проблемы — потому что тоже хочет этого; она не станет тем Голосом, кого ебут в узких, кафельных туалетах, где воняет мочой и спиртом, нет: она запустит руки ему под жилет, и рубашку, оцарапает спину ногтями, заберётся языком в рот, они займутся сексом в её спальне, и она тоже кончит, и ей — главное, чтобы ей — понравится.

[nick]Aurora Rimbauer[/nick][char]аврора римбауэр[/char][status]воскресенье прощёное[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/2208/581459.jpg[/icon][sign]lost on you
[/sign][fandom]tes!modern!au[/fandom][lz]разбрасываю, разрушаю себя, становлюсь плёнкой, остановкой <a href="https://popitdontdropit.ru/profile.php?id=2289">дыхания</a>, ненавистью.[/lz]

+3


Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Альтернативное » We have always lived in the Castle